– А кто хозяйка шелкового шарфа, который тоже был разрезанна куски?

– Валери Хобхауз. Ей подарили его на Рождество; шарф былкрасивый, дорогой, изумрудно-зеленого цвета.

– Ага… Валери Хобхауз…

Пуаро закрыл глаза. Перед его мысленным взором проносилсянастоящий калейдоскоп вещей. Клочья шарфов и рюкзаков, поваренная книга, губнаяпомада, соль для ванны, имена и беглые описания студентов. Нечто бессвязное,бесформенное. Странные происшествия и случайные люди. Но Пуаро прекрасно знал,что какая-то связь между ними существует. Может быть, каждый раз, встряхнувкалейдоскоп, он будет получать разные картинки. Но одна из картинок непременноокажется верной… Вопрос в том, с чего начать…

Он открыл глаза:

– Мне надо подумать. Собраться с мыслями.

– Конечно-конечно, месье Пуаро, – закивала миссис Хаббард. –Поверьте, мне так неловко причинять вам беспокойство!

– Никакого беспокойства вы мне не причиняете. Мне самомуинтересно. Но пока я буду думать, мы должны начать действовать. С чего? Ну,скажем… с туфельки, с вечерней туфельки. Да-да! С нее-то мы и начнем. МиссЛемон!

– Я вас слушаю, месье Пуаро! – Мисс Лемон тут же оторваласьот размышлений о своей картотеке, еще больше выпрямилась и механическипотянулась за блокнотом и ручкой.

– Мисс Лемон постарается раздобыть оставшуюся туфлю. Выпойдете на Бейкер-стрит, в бюро находок. Когда была потеряна туфля?

Миссис Хаббард подумала и ответила:

– Я точно не помню, месье Пуаро. Месяца два назад. Но яузнаю у самой Салли Финч.

– Хорошо. – Он опять повернулся к мисс Лемон: – Отвечайтеуклончиво. Скажите, что вы забыли туфлю в электричке – это больше всего похожена правду – или в автобусе. Сколько автобусов ходит в районе Хикори-роуд?

– Всего два.

– Хорошо. Если на Бейкер-стрит вам ничего не скажут,обратитесь в Скотленд-Ярд и скажите, что вы оставили ее в такси.

– Не в Скотленд-Ярд, а в бюро Лэмбет, – с деловым видомпоправила его мисс Лемон.

Пуаро развел руками: «Вам виднее».

– Но почему вам кажется… – начала миссис Хаббард.

Пуаро не дал ей договорить:

– Давайте подождем, что ответят в бюро находок. Потом мы свами, миссис Хаббард, решим, как быть дальше. Тогда вы подробно опишете мнеситуацию.

– Но уверяю вас, я вам все рассказала!

– О нет, позвольте с вами не согласиться. Люди в доме живутразные. А любит В, В любит С, а Д и Е, возможно, заклятые враги на почверевности к А. Именно это меня будет интересовать. Чувства, переживания. Ссоры,конфликты, кто с кем дружит, кто кого ненавидит, всякие человеческие слабости.

– Поверьте, – натянуто произнесла миссис Хаббард, – я ничеготакого не знаю. Я в такие дела не вмешиваюсь. Я просто веду хозяйство,обеспечиваю провизией…

– Но вам же небезразличны люди! Вы сами мне об этомговорили. Вы любите молодежь. И на работу пошли не ради денег, а для того,чтобы общаться с людьми. В пансионате есть студенты, которые вам симпатичны, аесть и такие, которые вам не очень нравятся, а может, и вовсе не нравятся. Выдолжны рассказать мне об этом, и вы расскажете! Ведь у вас на душе тревожно…причем вовсе не из-за пропавших вещей: вы вполне могли заявить о них в полицию.

– Что вы, миссис Николетис наверняка не захотела быобращаться в полицию.

Пуаро продолжал, как бы не слыша:

– Но вас беспокоят не вещи, вы боитесь за человека! Да-да,именно за человека, которого считаете виновником или, по крайней мере,соучастником краж. Значит, этот человек вам дорог.

– Вы шутите, месье Пуаро!

– Нисколько, и вы это знаете. Больше того, я считаю вашутревогу обоснованной. Изрезанный шарф выглядит довольно зловеще. И рюкзак тоже.Все остальное может быть чистым ребячеством, но я в этом не уверен. Совсем неуверен!

Слегка запыхавшись, миссис Хаббард поднялась по лестницедома номер 26 на Хикори-роуд и только было собралась открыть ключом своюквартиру, как входная дверь распахнулась и по лестнице взлетел рослыйогненно-рыжий юноша.

– Привет, ма! – сказал Лен Бейтсон (уж такая у него быламанера называть миссис Хаббард). Этот добродушный юноша говорил на кокни[1] и,к счастью, был начисто лишен комплекса неполноценности. – Вы из города? Ходилипрошвырнуться?

– Я была приглашена на чай, мистер Бейтсон. Пожалуйста, незадерживайте меня, я спешу.

– Какой замечательный труп я сегодня анатомировал! – сказалЛен. – Просто прелесть.

– До чего же вы гадкий, Лен! Разве можно так говорить?Прелестный труп… Боже мой! Меня даже замутило.

Лен Бейтсон захохотал так, что в холле задрожали стены.

– Селии ни слова, – сказал он. – Я проходил тут мимо аптекии заглянул к ней. «Зашел, – говорю, – рассказать о покойнике». А она побледнелакак полотно, и мне показалось, что она сейчас грохнется в обморок. Как выдумаете, почему, мама Хаббард?

– Ничего удивительного, – произнесла миссис Хаббард. – Выкого угодно доконаете. Селия, наверное, подумала, что вы говорите о настоящемпокойнике.

– То есть как о «настоящем»? А трупы в нашей анатомичке,по-вашему, что, синтетические?

Справа распахнули дверь, и выглянувший из комнатыдлинноволосый, лохматый юнец ворчливо произнес:

– А, это ты! А я подумал, у нас тут вавилонскоестолпотворение, столько от тебя шума!

– Надеюсь, тебе это не действует на нервы?

– Не больше, чем обычно, – сказал Нигель Чэпмен и скрылся вкомнате.

– Наше нежное создание! – насмешливо воскликнул Лен.

– Ради бога, не задирайтесь! – попыталась его утихомиритьмиссис Хаббард. – Я люблю, когда люди в хорошем настроении и не ссорятся попустякам.

Молодой великан с ласковой ухмылкой взглянул на нее с высотысвоего роста:

– Да плевать мне на Нигеля, ма.

В этот момент на лестнице показалась девушка:

– Миссис Хаббард, вас срочно разыскивает миссис Николетис.Она в своей комнате.