Рассердившись на себя, она поскорее направилась на кухню иедва не столкнулась со вторым шофером, шестнадцатилетним парнишкой, работавшимна конюшне, но знавшим об автомобилях куда больше, чем о лошадях. И посколькуотец обожал современные машины и купил одну из первых, когда они еще жили вНью-Йорке, Петри получил неожиданное и весьма лестное повышение по службе.

– Что с тобой, Петри? Что-то случилось? – спокойноспросила Оливия при виде взъерошенного, запыхавшегося мальчика.

– Мне нужно немедленно поговорить с вашим папой,мисс, – выпалил он со слезами в голосе, но Оливия, взяв его за руку,попыталась отвести подальше от двери библиотеки, прежде чем он потревожит отца.

– К нему пока нельзя. Он занят, – мягко, норешительно сообщила она. – Я ничем не могу помочь?

Парнишка поколебался и нервно огляделся, словно боясь, чтокто-то может их подслушать.

– «Форд», мисс, – испуганно пробормотал он. –Его украли.

Бедняга был на грани истерики. Подумать только, он вот-вотпотеряет прекрасное место, и не понятно, по чьей вине!

– Украли? – испуганно переспросила Оливия. –Но как это возможно? Кому удалось пробраться через забор и незаметно увести машину?

– Не знаю, мисс. Я видел «форд» сегодня утром. Сам егомыл. Корпус так и сверкал, как в тот день, когда ваш папа его купил. Я всеголишь оставил дверь гаража приоткрытой, чтобы проветрить немного: уж больно тамдушно стало, солнце так и палит, – а авто исчезло. Как растаяло!

Он жалостно шмыгнул носом, и Оливия положила руку ему наплечо, тронутая горем мальчишки.

– Когда это случилось, Петри? Ты запомнил?

Она, казалось, ничуть не обеспокоилась – голос оставалсяпо-прежнему невозмутимым. И не мудрено: Оливия привыкла по двадцать раз на днюсправляться с то и дело возникавшими недоразумениями подобного рода.

– В половине двенадцатого, мисс. Я точно знаю.

Оливия видела сестру в одиннадцать. А «форд», по которомутак убивался Петри, был специально куплен для слуг, которых посылали споручениями и приказами в город. Сам хозяин предпочитал «кадиллак-турер».

– Знаешь, Петри, – решила Оливия, – думаю,пока нет причин волноваться. Пусть страсти немного улягутся. Возможно, кто-тоиз слуг взял его без твоего ведома. Кстати, я просила садовника привезти отШепардов розовые кусты. Наверное, он просто забыл сказать тебе.

Она неожиданно уверилась, что машину вовсе не украли, ноесли всполошить отца, тот вызовет полицию, поднимется переполох и все кончитсябольшим конфузом, а этого допускать нельзя.

– Но Киттеринг не водит машину, мисс. Он взял бы лошадьили велосипед, но никак не «форд».

– Возможно, это кто-нибудь другой, но не думаю, чтостоит волновать моего отца. Да ему сейчас не до этого, так что подождем доужина, хорошо? Посмотрим, может, к тому времени и машина появится. А пока нехочешь лимонада с печеньем?

Она повела мальчика на кухню. Петри немного отвлекся, хотявсе еще сильно нервничал, опасаясь, что его уволят за то, что не сразу запермашину в гараже. Оливия, продолжая успокаивать мальчика, поставила перед нимстакан лимонада и тарелку с печеньем.

Пообещав прийти попозже, она взяла с Петри обещание неговорить о случившемся ни единой живой душе, подмигнула повару и поспешила квыходу в надежде избежать встречи с Берти, которую успела разглядеть издалека.

Выскользнув из стеклянной двери в сад, она тяжело вздохнула,мгновенно охваченная волной обжигающего воздуха. Что за ужасное лето! Недароммногие семьи уже уехали в Ньюпорт и Мэн! Правда, осень и весна здесь изумительные,но зимы просто зверские. Большинство обитателей отправлялись на декабрь, январьи февраль в Нью-Йорк, а на июнь, июль и август к морю, но отец не пожелалдвинуться с места. Жаль, что сегодня у нее нет времени поплавать!

Оливия рассеянно зашагала по тропинке в глубь поместья, кпрелестному внутреннему садику. Она любила гулять здесь и часто проникаласквозь узкие ворота в соседние владения, зная, что хозяева не станут сердиться.Все здешние обитатели жили дружно и считали окружающие холмы чем-то вродесовместной собственности.

Несмотря на жару, Оливия долго бродила по окрестностям,совершенно позабыв о пропавшей машине, и, к своему удивлению, обнаружила, чтовсе еще думает о Чарлзе Доусоне и рассказанной отцом истории. Как ужаснолишиться любимого человека! Трудно представить, что пережил Чарлз, впервыеуслышав о гибели «Титаника»!

Осознав, что у нее подкашиваются ноги, Оливия присела наповаленное дерево. Однако отдохнуть не удалось. Вдалеке послышался рев мотора,и через несколько минут в узкие деревянные ворота протиснулся «форд», обдираякраску с дверей. Противно завизжали шины, но водитель не снизил скорости.Оливия, вне себя от изумления, увидела за рулем широко улыбавшуюся сестру. Танебрежно помахала ей пальчиками, в которых была зажата папироса. Викториякурит?!

Оливия, не находя сил тронуться с места, только укоризненнопокачала головой, но Виктория ничтоже сумняшеся нажала на тормоз и выпустила вее сторону кольцо голубого дымка.

– Ты хоть соображаешь, что делаешь? Петри собиралсяпожаловаться отцу на кражу авто! И если бы я ему позволила, отец непременновызвал бы полицию!

Оливия ничуть не удивилась очередной выходке сестры: слишкомхорошо она знала, на что способна Виктория, и это ей совсем не нравилось.

Девушки молча уставились друг на друга: одна совершенноневозмутимая, хотя, очевидно, не слишком довольная, другая – явно забавляясьсобственным своеволием. Постороннего наблюдателя наверняка поразил бы тотнеоспоримый факт, что, несмотря на различие в выражении красивых лиц инескрываемую бесшабашность Виктории, сестры были похожи как две капли воды.Глядя друг на друга, каждая как бы видела собственное отражение. Те же глаза;губы, скулы, волосы и даже жесты. Разумеется, старые знакомые без трудаотличили бы Викторию, окруженную аурой некоего добродушного легкомыслия, но востальном они были невероятно одинаковы. Даже отец иногда путал их, еслизаставал какую-то из дочерей одну в комнате. Что уж говорить о слугах!

Школьные приятели никогда не могли различить их, и в концеконцов отец решил учить их дома, поскольку в школе то и дело возникалинедоразумения, спровоцированные близнецами. Девочки беззастенчиво менялисьместами и всячески изводили почтенных наставников. Особенно отличалась этимВиктория. Оливия была поспокойнее, но сестры все равно безгранично наслаждалисьсвоим особым положением, и отец небезосновательно опасался, что особых знанийони не получают. Однако домашнее обучение приводило к полной изоляции девочек.Все друзья весело проводили время в школе, а они сидели дома.

Они умоляли и упрашивали отца, но тот был тверд как скала.Он не позволит им разыгрывать цирковых клоунов, и если школа не можетконтролировать их, придется положиться на домашних учителей и миссис Пибоди.