— Ты? Не понравился?

Найден улыбнулся и заломил правую бровь. Гримаса вышла на редкость несимметричной: левый уголок губ нормально не поднимался, и казалось, что лицо найденыша разделено пополам — половина веселится, половина хмурится. Это до такой степени напоминало известные картины о борьбе и единстве противоположностей, что я прикипела к нему взглядом и впервые пожалела, что не умею рисовать.

— Ему я пирожки не пек, — сообщил найденыш.

Я кашлянула. В таком контексте моя предыдущая реплика приобретала совершенно не то значение, которое в нее вкладывалось первоначально. Я-то имела в виду его незабвенную манеру втираться в доверие кому угодно в течение первых двадцати секунд знакомства, а вовсе не…

Черт.

— А ты попробуй, — серьезно посоветовала я, вдруг ощутив какой-то нездоровый азарт. — Будут отходные пути на случай, если продажи не пойдут.

— Обязательно, — так же серьезно кивнул Найд. — Главное — не забыться и не повторить фокус со «счастливым» пирожком.

Я немедленно представила себе, как найденыш — разве могло быть иначе с его неповторимым везением? — отхватывает пирожок с пересоленным тестом и из партии, испеченной специально для Люта, и прыснула, согнувшись от нервного смеха. Найден воспользовался моментом, чтобы стянуть с меня еще и шапку.

Из-под нее предсказуемо выпал карандаш, и спутанные пряди светлых волос рассыпались по плечам.

— Тебе не понравилась шпилька? — расстроился найденыш, подняв карандаш.

— Ой, — очень осмысленно сказала я. — Понравилась, конечно! Я же с утра ушла с ней… но за мной водится привычка во время работы ворошить волосы. Наверное, шпилька выпала, а я увлеклась чертежом и воткнула на ее место, что под руку попало. Завтра заберу с работы…

Найден потерянно кивнул, и Тайка, расчувствовавшись, лизнула ему руку.

— Мне правда понравилось, — виновато сказала я. — Просто…

— Когда речь заходит о работе, ты забываешь обо всем остальном, — криво усмехнулся найденыш. — Я заметил. Идем? Я бы и подольше подержал тебя на пороге, просто в назидание, но мне немного неловко из-за того, что это твой дом.

Я не сдержала смешок и покорно пошла следом за ним в домик.

И, как обычно, замерла у входа, едва открыв дверь, сраженная наповал. Это уже входило в привычку.

— Кажется, мне пора начать бегать на лыжах по утрам, пока не поздно, — сказала я, принюхавшись. — Кстати, о физической активности, Тайка обронила два кроссовка на магистрали. Интересно, они вмерзли где-то, или их еще реально найти?

Тайка, услышав свое имя, наконец-то вспомнила, кто тут любимая хозяйка, и предприняла попытку запрыгнуть ко мне на ручки. Увы, этот фокус у нас проходил только первые недели две, пока собака не набрала вес, но воспитательные меры по отучению от прыжков приходилось принимать до сих пор.

— Место происшествия, скорее всего, огорожено до сих пор, — с сомнением заметил найденыш и проворно схватил Тайку за ошейник, не дав опереться на меня лапами. Тут же отпустил, демонстративно игнорируя, — я прибегала к той же тактике, когда хотела показать собаке свое недовольство, но не помнила, чтобы делала это при Найдене. — Можно сходить, глянуть. Если дежурит кто-нибудь из знакомых… да что ты ржешь опять?!

— Ты точно хотел сказать «если», а не «наверняка»? — поинтересовалась я, отсмеявшись, и наконец-то вылезла из валенок.

— Ты несколько преувеличиваешь мою общительность, — хмыкнул найденыш.

Я усмехнулась и промолчала, поленившись спорить.

Для преувеличенной общительности у него находилось так много полезных знакомых, что оставалось только диву даваться, как я затесалась в их число. От меня Найден мог получить ровно две необходимые молодому здоровому мужчине вещи — как и от любой другой свободной девушки с собственным жильем. Для найденыша определенно не составляло трудности обаять любую. Временный городок не мог похвастаться хорошим выбором, но даже в нем я бы оказалась где-то в середине списка симпатичных кандидаток на роль домовладелицы с расширенными функциями, на которые так прозрачно намекал Найд.

Я малодушно боялась спрашивать, почему он все-таки остановил свой выбор на мне.

— Тиш, ты не видела Некраса?

Я оторвалась от объемной модели магопровода над голографом и сощурилась: в дверях стояла начальница топографического отдела, и вид у нее был крайне обеспокоенный.

— Нет, — сказала я. Увы, мы обе отлично понимали, что это еще ни о чем не говорит: уткнувшись в чертеж, я и войну могла пропустить, не то что Некраса. — А что?

— Никто его не видел, — хмуро сообщила она. — И трубку он не берет.

— На вахте не спрашивали, отмечался он сегодня или нет? — подбросила здравую мысль Малуша Путиславовна.

Начальница топографического отдела воспряла духом и убежала вниз, допрашивать вахтера.

Через полчаса все бюро было в курсе, что Некраса нет на работе. На звонки он не отвечал. Жил топограф один, в домике в том же районе, что и я; его ближайшие соседи — два молодых конструктора — ничего успокоительного сообщить не могли. Некраса трудно было назвать душой компании, и на работу он обычно добирался в одиночку.

К обеду я сдала участок магопровода в отдел нормоконтроля и, временно оставшись без заданий, поднялась в архив в надежде на языковую практику, но эльфийка, как выяснилось, выехала взглянуть на лед на магистрали. Печальная архивариус пила чай в гордом одиночестве, и я составила ей компанию — хоть и пришлось всю беседу аккуратно избегать обращения по имени.

Архивариус отвечала мне той же любезностью.

Нормоконтроль был традиционно мной недоволен: привыкнув видеть чертеж в виде объемной модели, я зачастую забывала прикинуть, как он будет выглядеть в проекции. В результате я до вечера перетаскивала выноски и размеры с места на место, бурча себе под нос и кляня последними словами извечную бумажную волокиту. До выпуска у меня было еще четыре дня, и в пять часов я плюнула и засобиралась домой.

На пороге развернулась и вытащила из стаканчика с карандашами и ручками длинную деревянную шпильку с трогательно пушистым облачком. Малуша Путиславовна проводила меня тяжелым взглядом. Я улыбнулась ей и задержалась у зеркала, прилаживая шпильку в волосы.

Ну, дура, кто ж спорит. Зато вполне довольна жизнью и точно знаю, что дома меня встретят не нотацией и требованиями, а горячим ужином и каким-нибудь всенепременным сюрпризом. А потом еще и дисциплинированно проводят до магистрали — и даже нудить не будут о том, как не хочется куда-то идти на ночь глядя.

Перспективы в этих странных отношениях не было совершенно. Это Хотен предлагал стабильность и уверенность в завтрашнем дне (хоть он и обещал превратиться в день сурка). А Найден — сегодня здесь, завтра — ищи ветра в поле…