— Ну?

— Только носить фальшивую бороду и парик — после тогокак он снова стал самим собой — и спать с фальшивой бородой… это создает массутрудностей. Давенхейм опасался, что супруга может обнаружить, что его волосыкакие-то неестественные. Вот почему, после его предполагаемого возвращения изБуэнос-Айреса, он и миссис Давенхейм спали в разных комнатах. Садовник,которому показалось, что он видел своего хозяина идущим вдоль дома, былсовершенно прав. Давенхейм зашел в лодочный домик, надел потрепанную одежку,приличествующую бродяге, которая, можете не сомневаться, была там тщательноспрятана, свой костюм бросил в пруд и приступил к выполнению задуманного плана.А дальше все яснее ясного: и кольцо, и скандал на улице, и арест. Он знал, чтов тюрьме его не будут искать…

— Невероятно… — пробормотал Джепп.

— Побеседуйте с мадам, — с улыбкой порекомендовалПуаро.

На следующее утро Пуаро получил заказное письмо. Он вскрылего, и из конверта выпала пятифунтовая бумажка.

Пуаро нахмурился.

— Ah, sacre![67] Что же мне теперь сэтим делать? Мне, право, неловко. Се pauvre Japp![68] О,придумал! Мы устроим небольшой обед. Втроем! А то мне действительно как-тонеловко. Дело-то оказалось пустяковым. Нет, это не в моих правилах… Mon ami, ачто вас, собственно, так развеселило?

У нас с Пуаро было много друзей и знакомых, с которымисложились довольно непринужденные отношения. Среди них можно назвать и доктораХокера, нашего соседа, врача по профессии. Доктор, очень общительный человек,имел обыкновение заглядывать к нам по вечерам, чтобы поговорить с Пуаро,удивительные способности которого вызывали у него искреннее восхищение. Нужноотметить, что благодаря открытому характеру врача нам было известно, что онвообще неравнодушен к талантливым профессионалам, далеким от его специальности.

Однажды в начале июня он появился у нас примерно в половинедевятого вечера и затеял серьезную дискуссию на «веселую» тему: о том, чтозаметно возросло число жертв, умерших в результате отравления мышьяком.Примерно через полчаса после прихода доктора дверь нашей гостиной вдруграспахнулась, и в комнату влетела встревоженная дама.

— О доктор, требуют вас! Какой-то ужасный голос. Япросто не в себе, я так разволновалась.

В нашей посетительнице я узнал мисс Райдер, экономку доктораХокера. Он был холост и жил в старом мрачном доме в нескольких кварталах отнас. Обычно спокойная, уравновешенная, мисс Райдер была почти в невменяемомсостоянии.

— Что это за ужасный голос? Кого вы имеете в виду и чтовообще произошло?

— Ах, доктор, зазвонил телефон. Я сняла трубку… иуслышала чей-то голос. «Помогите, — говорили в трубке. — Доктор…помогите. Они убили меня!» Голос постепенно замирал. «Кто это говорит?» Мнеответили шепотом: «Фоскатинэ» — или что-то в этом роде. «Риджентс-Корт».[69]

— Граф Фоскатини! — воскликнул доктор. — Онснимает квартиру на Риджентс-Корт. Я должен немедленно ехать. Что там моглослучиться?

— Это ваш пациент? — спросил Пуаро.

— Недели три тому назад я посетил его в связи с легкимнедомоганием. Он итальянец, но английским владеет в совершенстве. Что ж, явынужден пожелать вам доброй ночи, мосье Пуаро. Но если…

Он смущенно умолк.

— Я уловил вашу мысль, — улыбнулся Пуаро. — Радбуду сопровождать вас. Гастингс, спуститесь и попытайтесь поймать такси.

Когда время особенно поджимает, все такси как будтопроваливаются сквозь землю. В конце концов мне все-таки удалось найти машину, имы покатили в сторону Риджентс-Корт. Это был новый многоэтажный дом,выстроенный сразу же за Сент-Джейнсвуд-роуд.

В вестибюле не было ни души. Доктор яростно жал на кнопкувызова лифта и, когда тот спустился, резко скомандовал служителю в униформе:

— Квартира одиннадцать. Граф Фоскатини. Как я понял, тамчто-то случилось.

Лифтер удивленно взглянул на него:

— Впервые слышу. Мистер Грейвз — слуга графа Фоскатини,ушел примерно полчаса тому назад и ничего не сообщил.

— Граф в квартире один?

— Нет, сэр. Он пригласил двух джентльменов с нимпообедать.

— Как они выглядят? — нетерпеливо спросил я.

— Я их не видел, сэр. Но как я понял, они иностранцы.Когда мы поднялись на третий этаж, лифтер толкнул железную дверь, и мы вышли налестничную площадку. Квартира № 11 находилась прямо перед нами.

Доктор позвонил. Ответа не последовало. Доктор снова и снованажимал на кнопку. Мы слышали, как в квартире надрывается звонок, однако тамникто не подавал никаких признаков жизни.

— Дело серьезное, — пробормотал доктор и обратилсяк лифтеру:

— К этой двери есть запасной ключ?

— Есть. Внизу у портье.

— Принесите его. И знаете, что я думаю, пора послать заполицией.

Пуаро энергично закивал, подтверждая необходимость этоймеры.

Лифтер вскоре возвратился. Вместе с ним прибыл владелецдома.

— Джентльмены, что все это значит?

— Я получил по телефону сообщение от графа Фоскатини отом, что на него совершено нападение, и он в тяжелом состоянии. Надеюсь, выпонимаете, что мы не можем терять ни минуты. Если мы уже не опоздали…

Домовладелец достал ключ, и все вошли в квартиру. Сначала мыпопали в гостиную. Из нее в следующую комнату вела слегка приоткрытая дверь.Владелец дома указал на нее:

— Столовая.

Доктор Хокер направился к двери. Мы за ним. Когда я вошел вкомнату, то невольно ахнул. Круглый стол в центре столовой был накрыт — здесь,видимо, только совсем недавно пили кофе; три стула отодвинуты, словно сидевшиена них только что встали из-за стола. В углу же, справа от камина, стоялбольшой письменный стол, а за ним сидел человек. Правая рука его лежала нателефонном аппарате и все еще сжимала трубку, а сам он лежал лицом на столе,поверженный страшным ударом по затылку. Орудие убийства долго искать непришлось: мраморная статуэтка лежала там, где ее в спешке обронили, основаниестатуэтки было запачкано кровью.

Доктор осматривал графа не более минуты.

— Он мертв. Скончался почти мгновенно. Поражаюсь, какэто он вообще смог позвонить.