Там он подошел к столу, на котором стоял портативный компьютер, в последнее время барахливший и дававший странные сбои.

— Ну что, отдам умную машинку в ремонт, пусть посмотрят, — решил Забродов.

Взяв ноутбук, пенсионер окинул взглядом комнату, где царил полный порядок, и вышел в прихожую. Надев куртку, Илларион Константинович открыл дверь и переступил порог квартиры…

* * *

Прежде всего инструктор спецназа ГРУ встретился с Раисой Крутиковой на Калининском проспекте и передал ей шприц, подобранный Говорковым возле лавочки, на которой находился труп директора музея Варенцова.

— Это срочно, Илларион Константинович? — поинтересовалась молодая женщина.

— Я думаю, Раиса Михайловна, — озадаченно произнес Забродов, — что срочнее некуда. Чем раньше я узнаю результаты экспертизы, тем быстрее у слепого котенка прорежутся глазки, товарищ старший лейтенант.

Крутикова понимающе кивнула.

— Понятно, товарищ полковник, — сказала она, — сделаю по возможности скорее.

— Буду очень признателен, тебе Раечка, — произнес седовласый мужчина.

Крутикова отмахнулась:

— Да будет вам!

Илларион Константинович, улыбнулся, но тут же согнал улыбку с лица.

— Раиса Михайловна, — с некоторой тревогой в голосе произнес он, — этот шприц — ключ ко многим опасным разгадкам.

Медэксперт удивленно посмотрела на собеседника:

— Вы это к чему?

Илларион смущенно откашлялся.

— Я к тому, Рая, что не стоит афишировать этот предмет, — кивнул полковник, указывая на шприц в целлофановом пакете. — И знаешь: не доверяй даже коллегам.

У Крутиковой непроизвольно округлились глаза.

— Почему?

— И я не исключаю, что к этому делу приложили руку и люди из силовых структур, — досадливо поморщился полковник ГРУ в отставке, — правда, пока еще не знаю, из какого ведомства. Поэтому поберегись, Раечка!

Крутикова усмехнулась:

— Береженого Бог бережет!

— Вот именно, — подтвердил Забродов. — Обещай мне, что будешь осторожна!

Молодая женщина вздохнула.

— Хорошо, Илларион Константинович, даю честное слово, — заверила она собеседника, — буду осторожна!

— Вот и славно, Раиса Михайловна. — облегченно вздохнул отставной полковник ГРУ. — Значит, товарищ старший лейтенант, как только подготовишь результаты экспертизы, тотчас извести меня.

Раиса Крутикова кивнула в знак согласия.

— Сделаем, товарищ полковник, — пообещала она.

— Тогда до встречи, товарищ старший лейтенант, — произнес седовласый мужчина.

Медэксперт вскинула руку:

— До скорой…

— Может, тебя подвезти? — предложил Забродов.

— Нет, Илларион Константинович, — вежливо отказалась Крутикова, — мне еще тут неподалеку по одному делу забежать надо.

Забродов вздохнул:

— Жаль!

— В следующий раз, — улыбнувшись, пообещала симпатичная женщина и, еще раз махнув на прощание рукой, пошла в направлении американского посольства.

Илларион Константинович посмотрел ей вслед и отметил про себя, что внешностью Раиса — вылитая покойная мать, а вот характером вся в отца…

* * *

По дороге в музей Илларион Константинович заехал в мастерскую и сдал ноутбук в починку. Компьютерщики пообещали разобраться с аппаратом в течение недели, но, когда Забродов похрустел в кошельке зелеными купюрами, заверили седовласого клиента, что он может забрать свой ноутбук завтра с утра.

— Вот она, жизнь, — грустно усмехнувшись, прошептал офицер, — теперь доллар дороже человеческой совести! А кто виноват? — тут же задал непростой и каверзный вопрос сам себе полковник.

На этот вопрос, разумеется, однозначно ответить нельзя было, и Забродов, чтобы не травмировать свою психику, принялся заново прокручивать план дальнейших действий.

— Так, шприц в надежных руках, теперь надо встретиться с Димой Власовым и поговорить с ним.

Илларион Константинович закурил сигарету и задумался: «Может, не стоит торопиться? Сначала посетим музей, встретимся с полковником Мальковым, услышим, что он мне начирикает, а потом…»

Полковник ГРУ в отставке выбросил окурок через приспущенное боковое стекло и грустно усмехнулся:

— А потом — суп с котом!

До намеченного объекта пенсионер домчался за пятнадцать минут. Купив билет в кассе, Забродов поднялся на верхний этаж. В залах музея было немноголюдно, в основном по ним бродили приезжие гости столицы, которые расширяли свой культурный кругозор.

Пожилые смотрительницы скучали на стульях, бросая иногда на редких посетителей безразличные взгляды.

Илларион Константинович направился в тот зал, где находилась картина, о которой они с Иваном Павловцом говорили незадолго до его смерти, но в зале, где были выставлены странные работы Аташинго, Забродова окликнули.

— Илларион Константинович, ты уже здесь? — удивленно воскликнул Самусенков.

Забродов обернулся.

— Как видишь, Александр Иванович, — ответил полковник и, видя нервное возбуждение высокого худощавого художника, спросил: — Ну, что здесь новенького?

Александр Иванович, опасливо оглядевшись по сторонам, схватился руками за голову.

— Бардак, Илларион Константинович! — тихо прошептал он.

Забродов удивленно нахмурил брови.

— А с виду все спокойно и даже, я бы сказал, слишком спокойно, — возразил он.

— Это только для посетителей, Илларион Константинович, все спокойно и красиво, — сказал Самусенков, — а что творится в самом музее, тебе и не пересказать.

Забродов с интересом посмотрел на возбужденного визави:

— И что такого творится?

Самусенков махнул рукой и, еще раз с опаской посмотрев по сторонам, наклонился к уху седовласого собеседника.

— Оказывается, что пропали некоторые ценные картины, вернее сказать — сгорели в реставраторской мастерской, — сообщил он.

Илларион Константинович удивленно вскинул брови, хотя, по правде сказать, такой поворот событий для него новостью не стал.

— А как в реставраторской мастерской оказались сии ценные картины? — спросил он.

— Как-как… — протяжно вздохнув, произнес Самусенков. — По указанию директора музея Варенцова. Их нужно было всесторонне осмотреть и принять решение, какие из них в первую очередь реставрировать.

Седовласый разведчик с интересом посмотрел на своего информатора:

— А кому Варенцов приказал заняться осмотром?