– А здесь есть велосипедисты? – спросил он.

Таласс покосился на него:

– Эм… Нет. Марблит совсем небольшой город, к чему? Да и в принципе только Долл здесь куда-то ездит, да я иногда.

– Значит, кроме вас из города не выходит?

– К чему? Здесь все есть.

Хью показалось это странным. Опять же – откуда берется еда? Откуда вообще получает жизнь этот непонятный, сказочный город? Вопросы так и рвались с его языка, но Хью усилием воли заставил себя промолчать. Тем более что говорить на эту тему он больше не видел смысла: после разговора с Гвендолин ему стало ясно, что Марблит не похож на другие города, стало быть, и мерить его надо другой монетой. И важно помнить об этом: ведь чтобы выбраться из Марблита, надо понимать – и принимать – его устройство.

Он вытеснял и гнал от себя мысль, что отсюда нет выхода, что он здесь пленник. Вместо он думал о Марблите как о месте, где ему может быть лучше, чем дома.

Он совсем забыл историю о мальчике, которого однажды приманили на лукум – и о том, чем все это закончилось.

Тем временем Таласс миновал еще несколько поворотов – Хью не успевал запоминать вывески и ориентиры – и оказался около высокой кованой ограды. Здесь, конечно, тоже было стекло: в кованые узоры были искусно вплетены витражные стеклышки, переливающиеся под солнцем. Темные сосны нависали над оградой, и рассмотреть, что там – за оградой – не представлялось возможным.

Таласс расстегнул воротник и достал связку ключей. Хью поднял брови: способ показался ему интересным. Так, конечно, никто ключи не украдет, но… в Марблите же безопасно, разве нет? Почему не носить ключи в кармане?

Тем временем Таласс нашел большой круглый ключ и отомкнул замок на воротах.

– Входи, мастер Хью, – негромко позвал он. – Сегодня здесь совершенно пусто. Это место любит тишину.

– А что здесь такое? – Хью шагнул за ворота, и Таласс немедленно запер их, а ключ вернул на место.

Таласс прижал палец к губам.

– Сейчас увидишь сам.

Хью медленно шел по аллее из высоких вечнозеленых деревьев, бросающих на дорожки прохладную тень. День был солнечным, но сюда его лучи почти не попадали, сохраняя тень. Хью пробрала дрожь: он вспомнил, где раньше видел подобный свет и подобные аллеи. На кладбище.

Таласс привел его на кладбище? Что за глупость.

С другой стороны, подумал он, в Марблите точно должно быть кладбище, это же город, а не заполярная деревня, в которой запрещено умирать. Или тут тоже?

Он собирался задать этот неудобный вопрос Талассу, но вдруг аллея закончилась и перед ними открылась подсвеченная зимним солнцем лужайка.

Хью тихо охнул.

Таласс довольно улыбнулся, услышав его вздох.

Повсюду, куда только хватало взгляда, стояли скульптуры. Белокаменные, мраморные, они расположились в разных позах, словно пойманные в самые сокровенные моменты жизни. Хью зачарованно переводил взгляд с одной на другую.

Вот юноша с кудрявой головой застыл над раскрытой книгой. А девушка прилегла на каменный постамент, прикрыв лицо тонкой рукой…

– Что это? Что это за место? – шепотом спросил Хью.

Он и сам не смог бы ответить, почему вдруг понизил голос. Место казалось… священным, и не хотелось разбивать его сакральную тишину. Видимо, и Таласс чувствовал эту сокровенность момента, потому что, когда он заговорил, его голос звучал так же негромко.

– Это парк спящих скульптур. Удивительное место, правда?

– Да… И в самом деле удивляет. Кто его создал?

– Никто не знает. Ходят слухи, что это место создает себя само. – Таласс прошел вперед и кончиками пальцев прикоснулся к руке прикорнувшей девушки. – Я часто прихожу сюда, чтобы побыть в тишине и понаблюдать, и иногда мне кажется, что скульптур становится больше. Или что они двигаются…

– Звучит страшновато…

– Может быть, но на самом деле ничего страшного в них нет. Разве ты не чувствуешь?

Таласс посмотрел Хью в глаза. Хью поежился.

– Нет… На самом деле нет.

– Тогда иди сюда, – поманил Таласс.

Хью последовал за ним по заросшей травой тропинке, протянувшейся между скульптур. Тревожное чувство постепенно ушло, уступив место захватывающему дух восторгу – настолько красивым оказался парк.

Некоторые фигуры были совсем на виду, словно парковые скульптуры Версаля. Они возлежали в расслабленных позах, словно в самом деле прилегли ненадолго поспать. Глаза у всех были закрыты, а на губах блуждали манящие полуулыбки. Другие же прятались в тени деревьев. Скрытые тенистой занавесью, они сидели, обхватив руками колени, или прислонясь спинами прямо к древесной коре. Иногда в мраморных руках появлялись предметы. Вот девушка с калейдоскопом. Вот девушка, прижимающая к груди огромный цветок. Она отчего-то больше всех понравилась Хью.

Лица статуй, все как один, были мечтательно-отстраненными.

Таласс же шел впереди и словно бы что-то высматривал. Видимо, тщетно – до Хью донесся разочарованный выдох.

Он решил ничего не спрашивать – не хотел разрушить таинственное очарование места. Ему надо было обязательно прийти сюда в одиночестве, чтобы в полной мере насладиться ощущениями, вот только надо узнать у Таласса, как сюда пробираться – двор ведь заперт…

Таласс остановился и, заведя за спину руку, сжал пальцы Хью.

– Здесь есть еще один чудесный уголок. О нем немногие знают. Да и парк этот посещают нечасто…

– Но почему? Здесь так… умиротворяюще?

Хью позволил отвести себя за руку к затаившейся в зарослях кустов очаровательной беседке с деревянными скамьями. Таласс уселся на одну из них и усадил Хью рядом с собой.

– Я не знаю. Отчего-то жители города побаиваются этого места. Редко кто приходит сюда просто так.

– Мне кажется, зря. Для тех, кто любит одиночество, здесь просто… рай!

– Так может, в том и делом, мастер Хью? – лукаво сощурился Таласс. – Ты любишь одиночество, я тоже. Но большинство горожан терпеть его не могут. Так сложилось, что изначально, при мастере Гануше, все начали жить обособленно, каждый за себя, думая только о том, как за себя и своих постоять. Теперь уже опасности нет, а привычка осталась, только сквозь эту привычку здесь вечно все ищут компании. Хотя здесь многие старые традиции чтут…

– Есть только дома?

– И это тоже.

– А скульптуры… Их… Их не мастер Роуз сделал? – решился на вопрос Хью.

Ему показалось, что Таласс побледнел.

– Нет… Роуз… Мастер Роуз не имел никакого отношения к этому парку. Наоборот, терпеть его не мог, и меня не пускал. Я только после его гибели осознал, как тут прекрасно.