Кэри нахмурился только к концу моей недолгой повести. То ли ему не по душе пришелся подведенный итог, то ли он представил себе все это слишком явственно.

– Ладно, что уж теперь, – наконец вынес ленивый вердикт мучитель, прислоняясь к стене спиной.

Он явно был не настроен устраивать разборки, поэтому Такара решил его немного подначить на это дело.

– То есть ты знал об этом и все равно оставил ее при себе? Да в былые времена за такое ноздри выдирали! Те, кто приторговывает своим телом, находятся в самом низу социальной лестницы. Ниже безумных, ниже рабочих, которые целый день в пыли строят дороги и жрут помои!

– Достаточно, – Кэри почти на полуслове оборвал пылкую речь своего дядюшки.

«Достаточно», больше похожее на щелчок взведенного курка.

Такара осекся, захлебываясь невыпущенным паром, и, конечно, принял это как акт заступничества за меня, но это просто потому, что он не знал всей правды. Он не знал про Элен.

Я готова была голову дать на отсечение, что в первую очередь Кэри подумал о ней. И ему стало мерзко от этих слов.

– Ты либо великодушен, как святой, либо дурак последний, – разгоряченно сплюнул Такара и прошел в гостиную, за ним последовала тихая и незаметная, как тень, наложница.

Весь наш разговор она вела себя так тихо, словно ее не существовало вовсе. Ясно, что воспитана строго по кодексу. Мне б такую способность, иной раз пригодилась бы, как, например, сейчас.

Мы с Кэри остались наедине.

– Знаешь, – задумчиво протянул Ланкмиллер, все еще не отлипая от стенки и задерживая меня за локоть, чтоб не смылась. – Когда думаешь о твоем заработке абстрактно, переносить эту мысль полегче, чем если конкретизировать в лицах.

– Правда? Страдаешь, когда о нем думаешь? – язвительно осведомилась я, наконец вывернувшись из цепкой хватки и отступая на пару шагов назад по инерции. – Пошел ты к черту, еще и рассказывать меня заставил…

Усилием воли я задушила эти рвущиеся наружу спутанные обвинения, чувствуя, что расклеиваюсь. Заткнись, заткнись, а то сейчас наговоришь ему. Он, конечно, заслужил, но выйдет это боком тебе же.

– Другой темы для разговора ты не можешь найти?

– Все, птенчик мой солнечный, больше никакого «Шоколада», – примирительно вздохнул Кэри, потрепав меня по щеке. – Пойдем к гостям.

– Это обязательно, к ним идти?

– Так сразу уходить невежливо. Побудешь там минут пять и скроешься под миловидным предлогом. Все будет хорошо.

Безусловно, гораздо вежливей было сидеть напротив и мозолить Такаре глаза, но спорить было уже поздно, потому что Кэри подтолкнул меня перед собой в гостиную и глазами указал на диван.

Я тоскливо вздохнула, искоса оглядывая дражайших гостей.

Они оба были не местные: высокие скулы, темные, почти черные волосы и миндалевидные глаза; Такара даже говорил с характерным акцентом.

Не припомню, чтоб Кэри упоминал о своих родственниках из дальних стран. Хотя, впрочем, у этого мальчика наверняка еще полно сюрпризов.

Кэри со своим дядюшкой завел довольно нудную деловую беседу о рынке, о налогах и прочем том, в чем обычно не разбираются официантки. Юми слушала с интересом или просто правдоподобно делала вид. Я бы не удивилась, узнай, что она прекрасно улавливает суть разговора. Наложницам по призванию дают, как правило, хорошее образование, чтоб хозяину было не только кого обнять холодной ночью, но и с кем перекинуться парой словечек. В общем, такие, как она, – что-то вроде дорогого эскорта, только продаются один раз и на всю жизнь.

– Огромное количество денег уходит на украшения, – жаловался Такара неестественно сахарным тоном, – обещал своей красавице, когда вернемся, обновить ювелирную шкатулку.

От этих слов Юми почти что заурчала и пробормотала что-то на ухо Такаре, я уже не услышала. Ну еще бы, она-то сидела рядом с хозяином, почти опершись о его плечо, это я тут предпочла забиться в самый угол и оттуда с максимально отрешенной физиономией пялиться в стену.

– Балуешь? – Кэри как-то по-озорному сощурился.

– Это им только на пользу. Вводит принцип состязательности и верно расставляет приоритеты. Конечно, если девушка хорошо воспитана. А есть такие, которых сколько ни корми, они все равно на мужиков бросаются, как дикие, – при этом старый козел так выразительно обернулся и посмотрел на меня, что оставалось только пальцем тыкнуть для довершения картины.

– Такара, гондон ты использованный, – злобно выхаркнула я, чем вызвала праведное возмущение Ланкмиллера.

– Кику! – Он с размаху стукнул по дубовому подлокотнику, заставив вздрогнуть.

Да, хозяин у меня нежный, вульгарностей он не терпит.

– Кику, – вдруг скривился Хироши, оглядывая меня так, чтоб это выглядело как можно более уничижительней, – она не заслуживает этого имени.

Класс, помимо того, что оно тошнотворное, оно еще и что-то значит. Наверняка что-нибудь неприличное.

– Пойду принесу чего-нибудь выпить. Тебе бы расслабиться с дороги, да и разговор у нас пойдет поживее, – Ланкмиллер поднялся, надо отдать ему должное, сменяя тему довольно плавно.

– Зачем ты будешь мотаться, пошли ее, – Такара манерно махнул рукой в мою сторону.

– Она здесь недавно и ничего не знает еще, – отклонил предложение мучитель и вышел из комнаты, что повергло меня в отчаяние.

Да я б лучше пошла в твой погреб разбираться в сортах вин, Ланкмиллер. На кого ты меня оставил? Видно же, что мое присутствие буквально покоя твоему дядюшке не дает.

– Эй, Ки-и-ику? – словно в подтверждение этих мыслей сладким голоском потянул глава налоговой полиции, едва Кэри сгинул из зоны видимости. – Ты как там, довела мастерство до совершенства? Племянничек оценил? Может, покажешь мастер-класс, м-м? Юми бы пригодилось.

– Кажется, я сейчас покажу мастер-класс по посылу к чертовой матери.

Раз мучитель смылся, то и мне самое время. Потом уж, надеюсь, он не пойдет вытаскивать меня из библиотеки во имя вежливости, потому что находиться в этом обществе выше всех моих сил. Но Хироши, видимо, это незаметное исчезновение в планы не вносил, поэтому преградил выход, вставая у меня на пути.

– Что, Такара, бесишься, оттого что мне прогибаться под тебя больше не надо? Думал, наверное, куда я делась, надеялся, что сдохла. А оно вон как, больше не можешь меня достать? – Я отступила на шаг, чтобы не утыкаться носом в его грудь, выплевывая каждое слово с ядовитым злорадством, будто из этого выходила какая-то стоящая месть, а не одно посмешище.

Хироши залепил мне с размаху кулаком по лицу с такой силой, что я потеряла равновесие.

– Ах ты потаскушка, – он наклонился, за волосы поднимая меня с пола, и начал говорить вкрадчивым сладеньким голосом, – запомни, такие, как ты, всегда, всю жизнь будут подо всех прогибаться, от этого не уйти, сама видишь: не под меня, так под Кэри. Кончится Кэри, найдется кто-то еще, под кого ты ляжешь, чтобы сохранить свое жалкое, ничтожное существование. Это твой крест по жизни.