— Юра, давайте руки помоем, — и Анфиса потащила его вкоридор. Нужно было дать бабушке передохнуть. Она не любила, когда на неетаращились в минуты слабости. — Заодно я вам скажу кое-что.

Они ввалились в ванную одновременно, потому что Анфисапродолжала тащить его за светлый рукав свитера, и догадалась отпустить, толькокогда они застряли в дверях. Помедлив, Юра шагнул первый, потом зашла Анфиса,закрыла двери и пустила воду.

— Ну что?

— Что?

— С чего вы взяли, что он задушен?

Юра сверху посмотрел на нее. Она так ему нравилась, чтонужно было соблюдать крайнюю осторожность.

— У него два дивана. Два старинных гобеленовых дивана. Почтиодинаковых, на каждом по три подушки, я сам сто раз видел, когда к немузаходил. В этот раз на одном диване было две, а на другом четыре, понимаете?Кто-то зачем-то брал одну подушку и переложил ее на другой диван. Они разные,хотя очень похожи по расцветке. Кроме того, есть некоторые специфическиепризнаки, по которым можно понять, что это насильственная смерть.

Анфиса сосредоточенно намыливала руки.

— А милиция? Почему она решила, что он умер… естественнойсмертью?

— Потому что им это удобно.

— Как?!

— Анфиса. — Он задрал рукава свитера и тоже стал намыливатьруки. — Из дома ничего не пропало. Дверь не взломана. Мертвый пожилой человеклежит в своей кровати. Как вы думаете, какие выводы должна сделать милиция?!

— Правильные!

— Вот именно. Зачем местному участковому, который один насто квадратных километров, какой-то дурацкий «глухарь»?! Незачем он ему. Впривидения он не верит, хотя ваша бабушка пыталась ему что-то такое о нихповедать!

— А он?

Юра пожал плечами.

— Понятно. Но вы почему-то уверены, что его убили?! Толькоиз-за расцветки подушки?!

В зеркале он посмотрел на нее. У него были оченьвнимательные и настороженные глаза.

— Да. Уверен. И не только из-за расцветки. Думаю, чтоучастковый тоже уверен, но ему неохота портить квартальный отчет. То, что у настут завелся маньяк, очень маловероятно. А закрывать дело опасно только в томслучае, если здесь начал действовать серийный убийца, понимаете?

— Не очень.

— Если это серия, вернее, начало серии, значит, все будетповторяться. И тогда его придется искать. Если это… случайность, тогдаповторяться ничего не будет и искать никого не нужно!

Анфиса вытерла руки, и очень домашним движением пристроилаполотенце ему на плечо. Он покосился на полотенце и завернул кран.

— Вы сказали, что не только из-за расцветки. Из-за чего еще?

Он помолчал.

— Я покажу вам, если захотите.

— Захочу.

— Тогда мы пообедаем и сходим.

— Куда?

— В соседский дом. Там… много интересного попалось мне наглаза.

— А бабушка знает?

— Марфа Васильна человек очень наблюдательный. Я не знаю,что именно она заметила, но что-то, конечно, заметила.

— Юра, вы должны их охранять! Вы понимаете?! Они… последнее,что у меня осталось. Больше ничего и никого нет. Я не могу их потерять.

— Я тоже не могу, — пробормотал Юра, — и не надо меняуговаривать, я не школьник.

— Юра, Анфиса! — закричали из коридора. — Где вы тамзастряли?! Утонули, что ли?!

— Мы не утонули! Идем!! — крикнула Анфиса, и ее крик внебольшой комнате с кафельными стенами и плиточным полом отдался от стен, как всклепе. — Еще два слова.

— Да?

— Я вчера мыла здесь руки, и было уже темно. Штору мыникогда не закрываем, все равно эта сторона выходит на лес, — она кивнула наокно. — Там кто-то был, Юра. Там точно кто-то был. Он на меня смотрел.

— Вы видели? — спросил он быстро.

— Я не видела, но я знаю, что там кто-то стоял. И наблюдалза мной.

Тут ей пришла в голову ужасная мысль, что это вполне могбыть Юра. Вот этот самый Юра, что стоит сейчас перед ней, этот самый Юра,которого она просила охранять дом и бабушку с Клавой, этот самый, которыйобнаружил труп соседа и сказал, что его задушили.

По всем детективным законам самый активный ловец бабочек иесть злодей.

Злодей?!

В конце концов, она ничего про него не знает, кроме того,что старый друг Иван Иванович Калитин счел нужным сообщить. Но что онипонимают, эти старики!

Он заметил, что Анфиса вся подобралась и, кажется понял, вчем дело. Он не собирался ни помогать ей, ни облегчать задачу. Если онасчитает, что он укокошил соседа и теперь подбирается к ее семье, пусть скажетоб этом сама.

Она ничего не сказала. Побоялась?.. Не решилась?..

— Анфиса, иди обедать! Да что вы там застряли, ей-богу!

Не взглянув на него, Анфиса вышла из ванной, и Юрий зналсовершенно точно — мысль о том, что он убийца, прочно засела у нее в голове.

В вашей хорошенькой головке так много вздора, миледи!..

Хорошенькая головка, черт побери все на свете!

Когда Анфиса вошла в столовую, бабушка уже качалась в своейкачалке — волшебные таблетки сделали свое дело. Клавдия подавала на стол.

— Садись, садись. Юра, вы тоже садитесь. Только пирогов нет,мне пришлось отдать их собаке. Бедный Петр Мартынович, так и не попробовал!..Анфиса, у тебя нездоровый вид.

— У нас у всех сегодня одинаково нездоровый вид, КлавдияФемистоклюсовна!

— Надо поесть, и все пройдет, Марфа Васильна!

— А вам бы только есть!

— Когда сердце не на месте, самый лучший способ отвлечься —поесть! Юра, вам ножку или грудку?

— Мне все равно.

— Да как же это все равно?! Что вы больше любите?!

— Больше всего, — вмешалась Марфа Васильевна, — он любитвино и женщин, но мы ему этого предложить не можем. Или можем, КлавдияФемистоклюсовна?

— Что вы такое говорите, ей-богу, Марфа Васильна!

Есть Анфисе совсем не хотелось, но надо было есть, чтобы невзбаламутить Клавдию еще больше. Она подцепила на вилку скользкий белый гриб,посмотрела на него без всякого воодушевления и отправила в рот.

Ей очень нравилось ходить за грибами в березовую рощу. У неебыла брезентовая курточка, резиновые сапоги и специальные джинсы, разношенные иудобные. Она повязывала на голову красный платочек, брала корзину и палку ичувствовала себя барышней-крестьянкой.