— Его никто больше не побеспокоит, — искреннимтоном проговорил Солоццо. — Клянусь тебе своими детьми, его больше непотревожат. Надеюсь ты не такой тупица, как твой брат Сонни. С ним невозможноговорить о делах.

— Он хороший мальчик, — проворчал капитанМак-Клуски. — Он в порядке. — Он прогнулся вперед, чтобы дружескипохлопать Майкла по плечу. — Сожалею о том, что произошло в тот вечер,Майк. Я, видно, становлюсь слишком стар и вспыльчив. Придется идти на пенсию. Скаждым днем становлюсь все раздражительнее.

Потом со вздохом огорчения он принялся обыскивать Майкла. Майклвидел легкую улыбку на губах водителя. Автомобиль катил на запад, не пытаясьуйти от возможных преследователей. Потом поднялся на Вест-Сайд хайвей, набольшой скорости обгоняя попутные автомобили и снова становясь в свой ряд.Каждому, кто пытался бы за ними следить, пришлось бы проделывать то же самое.Потом к ужасу Майкла, автомобиль въехал на мост Джорджа Вашингтона и направилсяк Нью-Джерси. Сонни неправильно информировали о месте встречи.

Автомобиль скользнул под арку моста, оставив позади шумбольшого города. Они собираются утопить его в ближайшем болоте или в последниймомент изменили план? Но будучи уже почти на противоположном конце моста, шоферрезко повернул руль. Машина подскочила в воздух, на мгновение замерла, а потомринулась стремглав назад, в Нью-Йорк-Сити. Мак-Клуски и Солоццо повернулись,чтобы увидеть, не проделывает ли еще кто-нибудь подобный же маневр. Шофер и всамом деле торопился, они съехали с моста и направились к восточному Бронксу.Они петляли по боковым улочкам, но за ними не ехало ни одной машины. Был ужепочти девятый час, Солоццо предложил сигареты Мак-Клуски и Майклу, но ониотказались. Тогда он зажег сигарету для себя и сказал шоферу:

— Красивая работа. Я этого не забуду.

Спустя десять минут автомобиль остановился возле ресторанчикав итальянском квартале. На улице не было ни души, а в самом ресторане ужиналовсего несколько человек. Майкл боялся, что шофер войдет с ними, но тот осталсявозле машины. Посредник не говорил о водителе, о нем вообще никто не говорил.Взяв его с собой, Солоццо нарушил техническую соглашения. Но Майкл решил необращать на это внимания, так как, по их убеждению, он должен был боятьсяупустить шансы на успех в переговорах.

Солоццо отказался войти в секцию, и они втроем уселись заединственный круглый столик. В ресторане кроме них находились еще два человека.Майкл был бы удивлен, узнав, что это не люди Солоццо. Но это не имело значения.Прежде, чем они смогут вмешаться, все будет кончено.

— Здесь хорошая итальянская кухня? — снеподдельным интересом спросил Мак-Клуски.

Солоццо успокоил его:

— Возьми телятину, лучше ее во всем Нью-Йорке ненайдешь.

Официант принес бутылку вина и откупорил ее. Потом налил триполных стакана. К удивлению Майкла, Мак-Клуски не пил.

— Я, наверно, единственный непьющий ирландец, —сказал он.

Солоццо заговорил с капитаном извиняющимся тоном:

— Мы с Майком будем разговаривать по-итальянски. Непотому, что я тебе не доверяю, а просто потому, что я не в состоянии достаточноясно выразить свои мысли по-английски; а мне очень хочется убедить Майка внеобходимости прийти сегодня к соглашению.

Мак- Клуски насмешливо улыбнулся.

— Разумеется, вы переходите сразу к делу, — сказалон. — Я же займусь телятиной и спагетти.

Солоццо начал скороговоркой:

— Ты должен понять, что происшедшее между твоим отцом имной было деловым спором. Я очень уважаю дона Корлеоне и счел бы за счастьеслужить у него. Но ты должен понять, что твой отец — человек старого поколения.Он препятствует прогрессу. У дела, которым я занимаюсь, большое будущее, в немстолько долларов, что хватит на всех. Но твой отец стал на моем пути. Онпытается навязать свое мнение мне и мне подобным. Да, да, я знаю, что онговорит: «Поступай, как хочешь, это твое дело», но оба мы знаем, как этонереально. Мы вынуждены наступать друг другу на мозоли. Из его слов следует,что я не могу заняться этим делом. Я самолюбив и не могу позволить другомунавязывать мне свою волю. Случилось то, что неминуемо должно было случиться.Меня поддержали все семейства Нью-Йорка. Семейство Татаглия сделало меня своимпартнером. Если наш спор продолжится, семейство Корлеоне останется одно противвсех. Будь твой отец здоров, вы могли бы себе это позволить. Но Сонни икрестный отец — не одно и тоже. И консильори Хаген далеко не тот человек, какимбыл Дженко Абандандо, царство ему небесное. Потому я предлагаю мир, вернееперемирие. Давай прекратим враждебные акты и подождем момента, когда твой отецвыздоровеет и сможет принять участие в торге. Я уговорил семейство Татаглиязабыть прошлое и не пытаться мстить за Бруно. Пусть будет мир. Тем временем ябуду потихоньку заниматься своим бизнесом. Я не прошу вас сотрудничать, но вы,семейство Корлеоне, не должны мне мешать. Таково мое предложение. Я полагаю,что ты обладаешь достаточными полномочиями, чтобы совершить сделку от именисемейства Корлеоне.

Майкл ответил по-сицилийски:

— Расскажи мне подробнее, как ты собираешься начатьсвой бизнес, какая роль в нем отводится нашему семейству и каковы ожидаемыедоходы?

— Значит, ты хочешь подробное описание моегопредложения? — спросил Солоццо.

— Мы хотим гарантий, что не будет больше покушений нажизнь моего отца, — серьезным тоном ответил Майкл.

Солоццо развел руками.

— Какие гарантии я могу дать? Ведь это меня преследуют.Я потерял свой последний шанс. Ты слишком хорошего мнения обо мне, друг мой. Яне так уж умен.

Теперь Майкл окончательно убедился в том, что цельпереговоров — выиграть время, несколько дней. Солоццо еще раз попытается убитьдона. Его самого Турок считал безобидным мальчиком. Уже знакомый приятныйхолодок наполнял тело Майкла. На его лице появилось горестное выражение.

— В чем дело? — резким тоном спросил Солоццо.

Майкл, казалось, растерялся.

— Вино ударило мне не в голову, а прямо в мочевойпузырь. Я сдерживался, но больше не могу.

Солоццо внимательно изучал его своими темными глазами. Потомпротянул руку и начал грубо обыскивать Майкла. Майкл старался казатьсяобиженным. Вмешался Мак-Клуски:

— Я его обыскал. Мне приходилось обыскивать тысячигангстеров. Он чист.

Солоццо все это не понравилось. Просто не понравилось, безвсякой на то причины. Он посмотрел на человека, который сидел напротив них, апотом перевел взгляд на туалет. Человек сделал легкое движение головой, даваяпонять, что уборная проверена и там никого нет.

— Не задерживайся, — неохотно сказал Солоццо. Онявно нервничал.