Они прильнули друг к другу. Он поцеловал ее в губы —дружеский и не слишком горячий поцелуй — и так как она этим удовлетворилась,удовлетворился и он. За огромным квадратным окном темно-синий тихий океанраспростерся под лунным светом.

— Почему бы тебе не проиграть одну из своих собственныхпластинок? — спросила Шарон. Голос ее возбуждал. Джонни улыбнулся. Егозабавляла эта игра.

— Я не типичный голливудец, — ответил он.

— Но все же проиграй мне несколько твоихпластинок, — попросила она. — Или спой. Как в фильмах. Я растаю, какте девушки на экране.

Он засмеялся. Несколько лет назад, он точно так и поступал,и результат был всегда одним и тем же: девушки старались казаться болеесексуальными, чем были на самом деле, и вели себя так, словно за ними следилоневидимое око телекамеры. Теперь же он и не собирался петь: во-первых, он ужедва месяца не поет, не полагается на свой голос. Во-вторых, любителям невдомек,в какой степени голос певца зависит от техники — всех этих микрофонов,усилителей и динамиков. Он может, конечно, проиграть свои пластинки, но емубудет неприятно слушать свой молодой голос, как неприятно лысеющему иполнеющему пожилому человеку видеть себя на экране молодым и в расцвете сил.

— Мой голос не в форме, — сказал он. — Икроме того, мне надоело слушать самого себя.

Они отпили из своих стаканов.

— Я слышала, что ты прекрасно сыграл в новомфильме, — сказала она. — Правду говорят, что ты снимался бесплатно?

— За символическую плату, — ответил Джонни.

Он встал, чтобы наполнить ее стакан водкой, потом угостил еесигаретами, на которых золотыми буквами было отпечатано его имя. Она затянуласьсигаретой и отпила из стакана, а он снова уселся рядом с ней. В его стакане водкибыло намного больше, чем в ее. Это помогало согреться и возбудиться. Ситуациябыла обратной той, в которой находится обычный любовник. Вместо того, чтобынапоить девушку, он должен был напиться сам. Девушки, в противоположность ему,всегда были готовы отдаться. Последние два года были настоящим адом для егоэго, и он укреплял его этим простым способом: проводил ночь с молодой девушкой,несколько раз ужинал с ней, потом покупал дорогой подарок и очень тактично —так, что самые чувствительные из них не обижались — отделывался от нее. Теперьони с полным правом могли утверждать, что у них «что-то было» с великим ДжонниФонтена. Это не было настоящей любовью, но и отмахнуться от этого было непросто, особенно если девушка была хороша собой. Он ненавидел пошловатых девиц,которые спали с ним, а потом бежали рассказывать подругам, что переспали свеликим Джонни Фонтена, неизменно добавляя, что им приходилось испытывать ибольшие наслаждения. Но больше всего поражали его мужья, которые говорили ему,что прощают своих жен и что даже самой преданной жене можно изменить с такимзнаменитым киноактером и певцом, как Джонни Фонтена. Его просто воротило отэтих речей.

Джонни очень любил песни Эллы Фитцджеральд, их чистоту ивыразительность. Это было единственной вещью, которую он понимал, но понимал онее лучше кого бы то ни было на свете. Теперь, откинувшись на спинку дивана ипотягивая водку, он ощущал желание петь, нет, не петь, а подпевать ЭллеФитцжеральд. Но этого нельзя было сделать в присутствии посторонних. Он спокойноположил руку на бедро Шарон, во второй руке продолжая держать стакан с водкой.Бесхитростно, не притворяясь чувственным мальчиком, ищущим любовного жара,Джонни приподнял шелк платья, чтобы обнажить белое, как молоко, бедро надсетчатым чулком, и как обычно — несмотря на то, что он был близок со множествомженщин — Джонни почувствовал, как по всему его телу разносятся струи тепла.Чудо все еще совершается, но что он будет делать, если и это подведет его, какподвел голос?

Теперь он был готов. Он поставил стакан на длинный мраморныйкоктейльный столик и повернулся к Шарон. Он был очень уверен, но в то же времяделикатен и нежен. В его ласках не было ничего непристойного. Он поцеловал ее вгубы. Ответный поцелуй был горячим, хотя и не страстным, но в этот момент онпредпочитал именно такой. Он ненавидел девушек, тела которых вдруг вспыхивали,словно механические машины, готовые к эротической деятельности послеприкосновения к волосатому включателю. Потом он сделал то, что проделывалобычно и что его самого никогда не возбуждало. Медленно и нежно он просунулкончик пальца глубоко между бедер. Некоторые девушки даже не чувствовали этогопервого шага к совокуплению. Некоторых это сбивало с толку, они не соображали,в чем дело — он маскировал свои действия крепким поцелуем в губы. Некоторые,казалось, движением таза всасывали в себя его палец. Разумеется, перед тем, какон стал знаменитостью, встречались девушки, которые просто отвешивали емупощечину. Это была вся его техника и обычно она не отказывала.

Реакция Шарон была необычной. Она приняла все —прикосновения, поцелуи, но потом оторвала свой рот от его, медленноотодвинулась к спинке дивана и взяла в руку стакан. Это был холодноватый, норешительный отказ. Такое иногда случалось. Редко, но случалось. Джонни тожевзял свой стакан и зажег сигарету.

Она заговорила легко и быстро:

— Это не потому, что я не люблю тебя, Джонни, тынамного лучше, чем я себе представляла. И это не потому, что я девушка другогосорта. Меня надо разжечь, прежде чем я соглашусь проделать это с парнем. Тыпонимаешь, что я имею в виду?

Джонни Фонтена улыбнулся ей. Она все еще нравилась ему.

— А я тебя не зажигаю?

Она была немного растеряна.

— Знаешь, когда ты был на вершине славы, я еще пешкомпод стол ходила. Я тебя потеряла, я принадлежу другому поколению. Поверь, этоне потому, что я законченная святоша. Будь ты Джеймсом Дином или другим, с кемя вместе росла, я, не задумываясь, спустила бы штаны.

Теперь она уже меньше нравилась ему. Она была очень умная исладкая. Она не пыталась во что бы то ни стало переспать с ним или использоватьего связи для продвижения в Голливуде. Это была честная девушка. Но он видел вней нечто другое. Подобное несколько раз случалось с ним и раньше. Девушкапришла на свидание, заранее твердо решив не ложиться с ним в постель, не думатьо том, как сильно он ей нравится. И все ради того, чтобы рассказать подругамкак она отказалась от шанса переспать с великим Джонни Фонтена. Теперь, когдаон стал старше, подобное желание ему понятно и он не сердится. Она просто сталаему нравиться меньше, чем прежде.

У него полегчало на душе. Он отхлебнул из стакана ипосмотрел на тихий океан.

— Надеюсь, ты не сердишься, — сказала она. —Я понимаю, Джонни, что веду себя, как фригидная, что в Голливуде девушкизалезают в постель с такой же легкостью, с какой говорят друзьям «спокойнойночи». Я просто еще не привыкла.

Джонни улыбнулся, легонько потрепал ее по щеке, и аккуратнопоправил ей платье.