Майкл встал и направился к уборной. Войдя в кабину, онотправил свои надобности, а потом протянул руку за эмалированный бочок и сталшарить там, пока рука не наткнулась на приклеенный лентой пистолет. Он сунулпистолет за пояс и застегнул пиджак. Потом помыл руки и смочил волосы.

Солоццо сидел лицом к уборной. Его темные глазки горелисицилийским огнем. Майкл попытался улыбнуться.

— Теперь я могу говорить, — сказал он со вздохомоблегчения.

Капитан Мак-Клуски был всецело поглощен телятиной испагетти. Человек, который сидел возле стены, был теперь намного спокойнее.

Майкл уселся за столиком. Он помнил указание Клеменца:придти из туалета и сразу стрелять. Но то ли интуиция, то ли просто страхподсказали Майклу не делать этого. Он чувствовал, что сделай он одно быстроедвижение, его тут же пристрелят. Ноги дрожали от страха, и сидя, он чувствовалсебя намного спокойнее.

Солоццо наклонился в его сторону. Майкл осторожно отстегнулпод столом нижние пуговицы пиджака и внимательно прислушивался к каждомушороху. Он не был в состоянии уловить ни единого слова, произносимого этимчеловеком. Для него это было пустой болтовней. Мозг наполнился стучащей в вискикровью. Правая рука протянулась под столом к пистолету и вытащила его из-запояса. В этот момент подошел за очередным заказом официант, и Солоццоповернулся к нему. Быстрым движением левой руки Майкл оттолкнул от себя столик,а правую, с пистолетом, приставил почти вплотную к голове Солоццо. Тотудивительно быстро среагировал, и начал было уклоняться. Но Майкл, который былнамного моложе и реакция которого была намного быстрее, нажал на курок. Пулявошла между глазом и ухом и вырвала комок мозга, крови и костей, которыйшлепнулся на фрак официанта. Инстинкт подсказал Майклу, что одной пулидостаточно. Солоццо повернул голову, и он увидел, как меркнет, а потом и совсемгаснет свет жизни в глазах этого человека.

Через секунду пистолет был направлен на Мак-Клуски. Офицерполиции взирал на Солоццо со спокойным удивлением, будто это не имело к немусамому никакого отношения. Потом он вдруг почуял угрожающую ему опасность.Вилка с огромным куском телятины застыла в воздухе, и он повернулся к Майклу.Его лицо и глаза выражали столь неподдельный ужас, что Майкл улыбнулся, нажимаяна курок. Выстрел оказался неудачным. Пуля пробила бычий затылок Мак-Клуски, итот начал задыхаться, словно поперхнулся телятиной. Выдыхаемый с хрипом воздухбыл полон крови. Не теряя хладнокровия, Майкл выстрелил еще раз.

Воздух будто наполнился розовым туманом. Майкл повернулся кчеловеку, который сидел возле стены. Тот не сделал никакого движения. Казалось,он был парализован. Теперь Майкл осторожно вытащил руки из-под стола иповернулся. Официант в ужасе бежал к кухне, с недоверием поглядывая время от временина Майкла. Солоццо сидел в кресле, положив голову на стол. Труп жирногоМак-Клуски растянулся на полу. Пистолет выскользнул из рук Майкла и беззвучношлепнулся на труп. Ни официант, ни человек у стены не обратили внимание на то,что он выбросил пистолет. Майкл сделал несколько шагов по направлению коткрытой двери. Машина Солоццо стояла возле тротуара, но шофера в ней не быловидно. Майкл свернул налево и зашел за угол. Включились фары стоявшейнеподалеку машины, и она подкатила к нему. Майкл вскочил в нее на ходу, и она сревом помчалась дальше. За рулем с неподвижным лицом сидел Тессио.

— Проделал работу над Солоццо? — спросил Тессио.

Майкл удивился. «Проделать работу» означало переспать сженщиной. Странно, что Тессио воспользовался этим выражением.

— Над обоими, — ответил Майкл.

— Уверен? — спросил Тессио.

— Я видел их мозги.

В машине была запасная одежда для Майкла. Через двадцатьминут он уже находился на борту итальянского торгового судна, которое держалокурс на Сицилию. Через два часа судно отплыло, и из своей каюты Майкл виделогни Нью-Йорк-Сити, напоминающие костры ада. Он чувствовал огромное облегчение.Подобное чувство он уже однажды испытал… Бой за остров продолжался, но еголегко раненного вели в госпиталь. И он испытывал тогда облегчение, подобноетеперешнему. Пусть все черти ада выскочат теперь наружу, его здесь не будет.

Через день после убийства Солоццо и капитана Мак-Клуски повсем участкам нью-йоркской полиции был разослан приказ: не будет отныне ниазартных игр, ни проституции; никаких сделок с мафией, пока не будет схваченубийца капитана Мак-Клуски. По всему городу были проведены облавы.

Позднее, к семейству Корлеоне с вопросом, не согласится лионо выдать убийцу обратился представитель остальных семейств города. В ответему было сказано, что семейство Корлеоне к делу отношения не имеет. В ту женочь взорвалась граната на аллее Корлеоне в Лонг-Биче: ее бросили изавтомобиля, который приблизился к перекрытому цепью участку дороги, а потом навсей скорости удалился. В ту же ночь в маленьком итальянском ресторанчике вГринвич-Виллэдж были убиты два «гарпуна» семейства Корлеоне. Война пятисемейств 1946 года началась.

Небрежным движением руки Джонни Фонтена избавился отприсутствия слуги.

— До свидания, билли.

Чернокожий слуга поклонился и вышел из огромной гостиной.Это был, скорее, дружеский поклон, чем поклон слуги, да и он требовался лишьдля соблюдения приличия: у Джонни Фонтена были гости.

Джонни решил провести этот вечер с Шарон Мур, девушкой изГринвич Виллэдж в Нью-Йорке, приехавшей в Голливуд, чтобы попробоваться вфильме знаменитого, но уже старого сатира. Случайно она оказалась возлесъемочной площадки, где снимался фильм Вольтца с участием Джонни. Девушкапоказалась ему свеженькой, очаровательной и умелой, и он решил пригласить ее вту же ночь к себе на ужин. Она, разумеется, не могла отказаться.

Шарон Мур ждала, наверно, что он накинется на нее, как всвоих фильмах, но Джонни терпеть не мог голливудского отношения к «кускаммяса». Он никогда не спал с девушкой, если его не привлекало в ней что-тоособенное. Кроме, разумеется, случаев, когда был сильно пьян и просыпался сдевушкой, о которой ровным счетом ничего не знал. Теперь, к тридцати пятигодам, женатый второй раз и фактически не живя с женой, он не ощущал особогополового голода. Но что-то в Шарон привлекло его.

Сам он никогда много не ел, но хорошо знал, что красивыемолодые девушки часто морят себя голодом, чтобы отложить деньги на наряды, и вовремя свиданий набрасываются на еду: поэтому на столе было множество всякойснеди и самые разнообразные напитки: шампанское в ведре со льдом, виски, водка,коньяк. Джонни сам поставил на стол бутылки и приготовленные заранее тарелки седой. Кончив есть, они пошли в гостиную, одна стена которой была стеклянной и выходилапрямо на тихий океан. Он положил груду пластинок Эллы Фитцджеральд на патефон исел на диван рядом с Шарон. Потянулась обычная, пустая беседа: где родилась,была ли в детстве красивой или уродливой, замкнутой или веселой… Он знал, чтоподобные расспросы трогают девушку и возбуждают ее, а это необходимо длянормального финала.