Он стоял на четвереньках, руки его ушли в могильные цветы.Голова повисла вниз, будто он слишком устал, чтобы ее поднять. Наверное, таконо и было.

– Лоуренс! – позвала я негромко. – Лоуренс Киркланд!

Он медленным движением повернул голову. Даже в темноте явидела в этих светлых глазах изнеможение. Руки его дрожали. Господи, помогинам.

Я наклонилась поближе, чтобы публика не слышала моих слов.Надо попытаться сохранить иллюзию, что это обычный рабочий момент. Если намповезет, зомби не вырвется. Если нам не повезет, он может кого-нибудь сильнопотрепать. Обычно мертвые очень снисходительны к живым – но не всегда. ЕслиЭндрю Дугал кого-то из своих родственников ненавидел, нас ждет долгая ночь.

– Лоуренс, ты должен раскрыть круг и впустить меня, –сказала я.

Он таращился на меня без проблеска понимания. А, черт!

– Раскрой круг, Лоуренс! Немедленно!

Зомби выбрался уже до колен. Белая рубашка сияла на чернотепогребального костюма. Неудобный наряд на целую вечность.

Для ходячего мертвеца Дугал имел очень приличный вид.Бледный, с густыми седыми волосами. Кожа морщинистая, бледная, но без следовразложения. Парнишка отлично справился с третьим зомби за ночь. Теперь, еслитолько я смогу взять его под контроль, можно будет вздохнуть свободно.

– Лоуренс, прошу тебя, открой круг!

Он что-то сказал, слишком тихо – я не разобрала.Наклонившись настолько, насколько пускала меня кровь, я переспросила:

– Что?

– Ларри. Ларри меня зовут.

Я не могла не улыбнуться. Подумать только, его назвалиЛоуренсом вместо Ларри, и это так важно, когда из могилы лезет дикий зомби!Может, он просто сломаются под нервной нагрузкой? Вряд ли.

– Открой круг, Ларри, – сказала я.

Он пополз вперед, чуть не падая лицом в цветы. Поскреб рукойпо кровавой линии. Магия лопнула. Круга силы больше не было. Осталась только я.

– Где твой нож?

Он попытался оглянуться через плечо, но не мог. Я самаувидела блеск лезвия на той стороне могилы.

– Отдыхай, – сказала я ему. – Дальше я сама.

Он свернулся в шарик, обняв себя руками, как от холода. Япока его оставила. Первым пунктом в повестке дня был зомби.

Нож лежал рядом с выпотрошенными цыплятами, которыми Ларриподнял зомби. Схватив нож, я повернулась лицом к зомби. Эндрю Дугал припал ксобственному надгробью, пытаясь сориентироваться. Для мертвого это непросто;умершим мозговым клеткам требуется несколько минут на пробуждение. Ум не верит,что сможет работать. Но в конце концов начинает.

Я поддернула рукав жакета и сделала глубокий вдох. Этоединственный способ, но никто не сказал, что он мне должен нравиться. Я провелалезвием по руке, и появилась темная тонкая полоска. Кожа разъехалась, ивыступила почти черная в лунном свете кровь. Боль была острая, жалящая. Мелкиераны всегда болезненнее больших... поначалу.

Ранка была небольшой и не должна была оставить шрама. Невзрезав себе – или кому-нибудь другому – запястье, я не смогла бы восстановитькровавый круг. А на этой стадии обряда поздно было брать другого цыпленка иначинать все снова. Надо было спасать обряд, или зомби остался бы свободным ибез хозяина. А у таких зомби есть склонность к поеданию людей.

Мертвец все еще сидел на могильной плите и смотрел в никудапустыми глазами. Будь Ларри достаточно силен, Эндрю Дугал сейчас мог бы изаговорить по собственной воле. Сейчас же он был трупом, ожидающим приказа –или случайной мысли.

Я взобралась на холм гладиолусов, хризантем и гвоздик.Аромат цветов смешивался с затхлым запахом трупа. Стоя по колено в увядающихцветах, я покачала окровавленным запястьем перед лицом зомби.

Светлые глаза следили за моей рукой, пустые и мертвые, как упролежавшей день рыбы. Эндрю Дугал еще не вернулся в тело, но что-то там было,что-то, ощущавшее запах крови и знающее, что это.

Я знаю, что у зомби нет души. На самом деле даже и поднятьмертвого можно лишь не раньше третьего дня. Столько времени душа держится околотела. Совпадение: столько же времени требуется вампиру, чтобы восстать.Сопоставьте – правда, любопытно?

Но если в трупе не душа, то что же? Магия, моя магия илиЛарри. Когда души нет, пустоту что-то заполняет. Если процесс анимации удается,ее заполняет магия. А сейчас? Сейчас я не знала. И не думаю даже, что хотелазнать. Какая разница, если мне удалось выхватить мясо из огня? Если я этонесколько раз повторю, может, и сама поверю.

Я протянула трупу кровоточащую руку. Он на секундузамешкался. Если он откажется, у меня других вариантов нет.

Зомби таращился на меня, и я бросила нож и сдавила рукувокруг раны. Кровь выступила обильнее, густая и вязкая. Зомби схватился за моюруку, и его руки были сильными и холодными. Голова его склонилась над раной,рот присосался. Он ел из моего запястья, ворочая челюстями, глотая как можнобыстрее. Ох и засос у меня будет на руке! И к тому же это больно.

Я попыталась отнять руку, но зомби только присосалсясильнее. Он не хотел отпускать. Ничего себе.

– Ларри, встать можешь? – тихо спросила я. Мы все ещепритворялись, что все идет как должно. Зомби принял кровь. Теперь я им управляю– если мне удастся освободиться.

Ларри медленно поднял голову:

– Конечно, – ответил он. И встал, опираясь на могильныйкамень. Потом спросил меня: – Что дальше?

Хороший вопрос.

– Помоги мне освободиться.

Я попыталась высвободить руку, но зомби вцепился, какутопающий в спасательный круг.

Ларри обхватил труп руками и потянул. Не помогло.

– Попробуй за голову, – сказала я.

Он потянул труп за волосы, но зомби не чувствуют боли. ТогдаЛарри сунул ему в рот палец, и с коротким хлопком присоска отвалилась. Ларри,казалось, сейчас стошнит. Бедный мальчик; хотя рука-то все же моя.

Он брезгливо обтер палец об штаны, будто коснулся чего-тоскользкого и мерзкого. Я ему не очень сочувствовала.

Рана от ножа уже покраснела. Черт знает какой синяк будет наней завтра.

Зомби стоял на своей могиле, глядя на меня в упор. В глазахего была жизнь, кто-то вернулся в тело. Вопрос был в том, тот ли этот кто-то?

– Вы Эндрю Дугал? – спросила я.

Он облизнул губы и ответил:

– Да, это я.

Голос был суровым. Таким голосом отдают приказанияокружающим. На меня это впечатления не произвело – этот голос дала ему моякровь. Мертвые на самом деле немые, на самом деле не помнят, кто они и что они,пока не попробуют свежей крови. В этом Гомер был прав. И это заставляетзадуматься, что еще в “Илиаде” правда.