— Ну, без еды я долго могу, было бы питье. А питьебыло. — Зуров похлопал по фляге. — Конечно, пришлось рацион ввести.Два глотка в час. Тяжело, но при осаде Махрама вытерпел и не такое, я тебепотом расскажу. Для моциона пару раз выбирался лошадь проведать. Я ее всоседнем парке к ограде привязал. Нарву ей травки, поговорю с ней, чтоб нескучала, и назад, в сторожку. У нас бесприютную кобылку в два счета бы увели, аздешние народ квелый, нерасторопный. Не додумались. Вечером моя буланая мне оченьдаже пригодилась. Как прикатил покойник (Зуров снова кивнул в сторону реки) вовторой раз, засобирались твои неприятели в поход. Представь картину. Впередисущим Бонапартом Амалия в карете, на козлах два крепких молодца. Следом вдрожках покойник. Потом в коляске двое лакеев. А поодаль под мраком ночи я насвоей буланке, словно Денис Давыдов, — только четыре полотенца в темнотетуда-сюда ходят. — Ипполит хохотнул, мельком взглянул на красную полосувосхода, пролегшую вдоль реки. — Заехали в какую-то тьмутаракань, ну чистоЛиговка: паршивые домишки, склады, грязь. Покойник залез в карету к Амалии —видно, совет держать. Я лошадку в подворотне привязал, смотрю, что дальшебудет. Покойник зашел в дом с какой-то вывеской, пробыл с полчаса. Тут климатпортиться стал. В небе канонада, дождь поливает. Мокну, но жду — интересно.Снова появился покойник, шмыг к Амалии в карету. Опять у них, стало быть,консилиум. А мне за шиворот натекло, и фляга пустеет. Хотел я им уже устроитьявление Христа народу, разогнать всю эту шатию-братию, потребовать Амалию кответу, но вдруг дверца кареты распахнулась, и я увидел такое, что не приведиСоздатель.

— Привидение? — спросил Фандорин. —Мерцающее?

— Точно. Бр-р, мороз по коже. Не сразу сообразил, чтоэто Амалия. Опять интересно стало. Повела она себя странно. Сначала зашла в туже дверь, потом исчезла в соседней подворотне, потом снова в дверь нырнула.Лакеи за ней. Короткое время спустя выводят какой-то мешок на ножках. Это уж япотом сообразил, что они тебя сцапали, а тогда невдомек было. Дальше армия уних поделилась: Амалия с покойником сели в карету, дрожки поехали за ними, алакеи с мешком, то бишь с тобой, покатили в коляске в другую сторону. Ладно,думаю, до мешка мне дела нет. Надо Амалию спасать, в скверную историю онавляпалась. Еду за каретой и дрожками, копыта тяп-тяп, тяп-тяп. Отъехали не такдалеко — стоп. Я спешился, держу буланку за морду, чтоб не заржала. Из каретывылез покойник, говорит (ночь тихая, далеко слышно): «Нет уж, душенька, я лучшепроверю. На сердце что-то неспокойно. Шустер больно отрок наш. Ну, апонадоблюсь — знаете, где меня сыскать». Я сначала взвился: какая она тебе«душенька», стручок поганый. А потом меня осенило. Уж не об Эразме лиречь? — Ипполит покачал головой, явно гордясь своей догадливостью. —Ну, дальше просто. Кучер с дрожек пересел на козлы кареты. Я поехал запокойником. Стоял во-он за тем углом, все хотел понять, чем ты ему насолил. Давы тихо говорили, ни черта не слыхать было. Не думал стрелять, да и темноватобыло для хорошего выстрела, но он бы тебя точно убил — я по его спине видел. Уменя, брат, на такие штуки глаз верный. Выстрел-то каков! Скажи, зря Зуровпятаки дырявит? С сорока шагов точно в темечко, да еще освещение учти.

— Положим, не с сорока, — рассеянно произнес ЭрастПетрович, думая о другом.

— Как не с сорока?! — загорячился Ипполит. —Да ты посчитай! — И даже принялся было отмерять шаги (пожалуй, несколькокоротковатые), но Фандорин его остановил.

— Ты теперь куда?

Зуров удивился:

— Как куда? Приведу тебя в человеческий вид, ты мнеобъяснишь толком, что за хреновина у вас тут происходит, позавтракаем, а потомк Амалии поеду. Пристрелю ее, змею, к чертовой матери. Или увезу. Ты толькоскажи, мы с тобой союзники или соперники?

— Значит, так, — поморщился Эраст Петрович, усталопотерев глаза. — Помогать мне не надо — это раз. Объяснять я тебе ничегоне буду — это два. Амалию пристрелить — дело хорошее, да только как бы тебя тамсамого не пристрелили — это три. И никакой я тебе не соперник, меня от нее с душиворотит — это четыре.

— Пожалуй, лучше все-таки пристрелить, — задумчивосказал на это Зуров. — Прощай, Эразм. Бог даст, свидимся.

* * *

После ночных потрясений день Эраста Петровича при всей своейнасыщенности получился каким-то дерганым, словно состоящим из отдельных, плоходруг с другом связанных фрагментов. Вроде бы Фандорин и размышлял, и принималосмысленные решения, и даже действовал, но все это происходило будто само посебе, вне общего сценария. Последний день июня запомнился нашему герою какчереда ярких картинок, меж которыми пролегла пустота.

Вот утро, берег Темзы в районе доков. Тихая, солнечнаяпогода, воздух свеж после грозы. Эраст Петрович сидит на жестяной крышеприземистого пакгауза в одном исподнем. Рядом разложена мокрая одежда и сапоги.Голенище одного распорото, на солнце сушатся раскрытый паспорт и банкноты.Мысли вышедшего из вод путаются, сбиваются, но неизменно возвращаются в главноерусло.

Они думают, что я мертв, а я жив — это раз. Они думают, чтопро них никто больше не знает, а я знаю — это два. Портфель потерян — это три.Мне никто не поверит — это четыре. Меня посадят в сумасшедший дом — это пять…

Нет, сначала. Они не знают, что я жив — это раз. Меня большене ищут — это два. Пока хватятся Пыжова, пройдет время — это три. Теперь можнонаведаться в посольство и послать шифрованную депешу шефу — это четыре…

Нет. В посольство нельзя. А что если там в иудах не одинПыжов? Узнает Амалия, и все начнется сызнова. В эту историю вообще никогопосвящать нельзя. Только шефа. И телеграмма тут не годится. Решит, что Фандоринот европейских впечатлений рассудком тронулся. Послать в Москву письмо? Этоможно, да ведь запоздает.

Как быть? Как быть? Как быть?

Сегодня по-здешнему последний день июня. Сегодня Амалияподведет черту под своей июньской бухгалтерией, и пакет уйдет в Петербург кНиколасу Кроогу. Первым погибнет действительный статский советник, заслуженный,с детьми. Он там же, в Петербурге, до него они в два счета доберутся. Довольноглупо с их стороны — писать из Петербурга в Лондон, чтобы получить ответ сновав Петербурге. Издержки конспирации. Очевидно, филиалам тайной организациинеизвестно, где находится главный штаб. Или штаб перемещается из страны встрану? Сейчас он в Петербурге, а через месяц еще где-то. Или не штаб, а одинчеловек? Кто, Кроог? Это было бы слишком просто, но Кроога с пакетом надозадержать.

Как остановить пакет?

Никак. Это невозможно.

Стоп. Его нельзя остановить, но его можно опередить! Сколькодней идет почта до Петербурга?