На нем тоже был праздничный костюм, порядком обтрепанный и обгоревший, поверх — защитная куртка. На ней пластины из чешуи тех самых рыб, что плавают по воздуху, — они не горят. Такая же куртка была у Томаса на фотографии. Аста вспомнила об этом и тут же забыла.

— А…

— Со Свеном все хорошо, — ответил ей Лин, словно угадав мысли. — Он на северном участке — там много людей погибло за последние годы, так что парочка этих призраков до утра шаталась. Но сейчас уже все спокойно. Раз двести про тебя спрашивал, я обещал, что схожу проверю.

Он был, как всегда, собранный, спокойный, но глаза больные, в них отражалась тревога и даже растерянность. Никогда еще Аста не видела у него такого взгляда. В то утро она поняла, что значит «деморализовать противника» — когда и ран не видно, а душа в ошметки. И не пленен, свободен, а глухой ужас сковывает неподъемными цепями — не двинешься. Память прошлого у каждого своя. Верни на мгновение утраченное, подари иллюзию счастья — а потом отними, и оружия не надо.

Ей очень хотелось спать, но совесть не позволяла уйти, когда остальные работают.

— Вам чем-нибудь помочь?

— Да, — с готовностью отозвался Лин. — Сходи, пожалуйста, домой и глянь, как там дед. Побудь пока с ним, а то я что-то волнуюсь.

Аста пообещала, попрощалась с ними. Но не выдержала, обернулась. Лин и Тайса стояли на берегу, там, где вчера была танцевальная площадка, а сегодня — грязный песок пополам с пеплом. Они о чем-то говорили, а потом обнялись и застыли так, на холодном ветру у черной-черной реки. И столько любви, столько отчаянной, жгучей надежды было в этом безмолвном жесте — не передать.

…Такая вот первая брачная ночь, что бы это ни значило в местных обычаях. И первое утро семейной жизни — на пепелище, но все-таки вдвоем… Аста вспомнила, как плыли рядышком их венки вчера вечером — по спокойной прозрачной воде, полной летних ароматов. Понадеялась, что к добру.

А еще она с удивлением заметила Эрика. Он помогал двоим мужчинам разбирать полусгоревший навес. Потом те отошли перекурить, а он продолжал работать, складывая мелкий мусор в бумажные мешки. Аста подумала немного, вернулась к прилавку, налила в кружку чая из термоса. Принесла, поставила рядом на какой-то ящик, положила сверху две овсяные галеты. Эрик обернулся, увидел ее. Смутился как будто, потом молча кивнул в знак благодарности и снова занялся делом.

* * *

Уже повернув обратно в город — там еще много дел, — Лин заметил, что Беатрис никуда не ушла, как собиралась два часа назад. Сначала она разговаривала с пострадавшими, пока тех готовили к отправке в госпиталь, распоряжалась, чтобы прислали еще платформы для вывоза обломков, потом утешала пожилую вдову, дом которой сильно обгорел, обещая, что скоро все починят. А потом вдруг остановилась на лестнице, ведущей к берегу, пошатнулась, схватившись за перила, — и Лин едва успел ее подхватить, пока она не рухнула на ступени. Всегда бледная, в то утро она сама была похожа на призрака, и только серые глаза светились отчаянным упрямством.

— Сеньора, вам нехорошо, — сказал Лин, бережно поддерживая ее под руку. — Разрешите, я провожу вас домой? Я как раз иду в город. Или, может, присядете сначала?

Он говорил ей «вы», несмотря на местный обычай, по которому такие формальности можно опустить. И всегда звучала в этом не казенная вежливость, а настоящее почтение.

— У-ух. — Беатрис провела запястьем по лбу, вытирая капли пота, выступившего несмотря на прохладу. Попыталась улыбнуться. — Все хорошо. Это я просто… не спала всю ночь. — И тут же добавила, как бы извиняясь: — Хотя, конечно, все не спали…

— Да, но всем нет необходимости оставаться здесь. Я устрою так, чтобы вам докладывали обо всем, что случится. Обещаю. Пойдемте. — И добавил для убедительности: — Прошу вас.

Она кивнула, положила ему руку на сгиб локтя — непринужденно, как на прогулке. Но тонкие пальцы дрожали от напряжения, и, глядя, как осторожны ее шаги, словно она каждый раз выбирала, куда ступить, Лин забеспокоился, остановился и предложил:

— Может, лучше в госпиталь?

— Ой, перестань. — Беатрис отмахнулась свободной рукой, и возмущение даже придало ей сил. — Еще меня сейчас не хватало на больничной койке. Люди и так напуганы и расстроены.

— Они еще больше расстроятся, если с вами что-то случится, — осторожно заметил Лин в ответ.

— Ничего не случится. Пойдем. — Беатрис снова сделала пару шагов, уже более уверенно. — Ты просто подними меня быстренько, если что. Не хочу валяться в обмороке на виду у всего города…

Какое-то время они шли молча, потом сеньора спросила:

— Кстати, что там мой Эрик? Много тебе с ним забот?

— Да нет… Честно сказать, я даже приятно удивлен.

— Да ладно? — Беатрис засмеялась. — Конечно, ты скажешь сейчас что угодно, чтобы меня обрадовать.

Лин почтительно склонил голову, улыбнулся сдержанно.

— Разве я когда-нибудь врал вам, сеньора? — И, не дожидаясь ответа: — Правда, он довольно толковый парень. И крепкий, хотя по виду не скажешь. Конечно, у него еще мало опыта — мы его пока даже в запас не ставим, до первой аттестации, но, думаю, он справится. Терпения ему только не хватает. Злится, когда что-то не получается, — в основном на себя. Но это мне знакомо, это пройдет.

Неизвестно, какого ответа она ожидала, но этот явно ее обрадовал — даже легкий румянец вернулся на лицо.

— Знаешь, я просто думала, — продолжала Беатрис доверительно. — Стоило ли вообще его толкать на это. С одной стороны, мне нельзя за него все время бояться, он должен сам научиться плавать… Дурацкая метафора, — перебила она себя. — Плавать он не может, конечно. Не в буквальном смысле. С другой — это несправедливо — привязывать его к городу, если ему здесь не нравится. Я бы и не стала, наверно, в конце концов. Отпустила бы. Но Арна решила по-другому. Интересно зачем…

— Не знаю. Дед говорит, что она часто видит в людях скрытые таланты, которые они сами не замечают, — может, поэтому.

— А как ты думаешь, — вдруг спросила Беатрис и даже остановилась. — Мы действительно найдем этот камень? Сердце Эльма? Оно правда существует или это миф, а дело тут в чем-то другом?

Лин подумал немного. Вопрос, конечно, занимал и его самого, но точных сведений не было никаких — одни догадки. Потом сказал уверенно:

— Я думаю, мы точно что-то найдем. Что-то очень важное. Может, даже важнее, чем это.

Так, беседуя о всяком, они дошли до дома Беатрис. У крыльца Лин спросил:

— С вами кто-то побудет сегодня днем?

— Да, Марта должна быть здесь. Она мне приготовит свой волшебный чай, я посплю немного, и снова буду порхать как птичка. Спасибо, что проводил.

— Не за что. Отдыхайте.

Она словно хотела еще что-то сказать и не решалась. Потом коснулась его плеча кончиками пальцев, осторожно, будто боясь причинить боль, проговорила почти шепотом: