— Боже мой, но ведь это несправедливо! — закричал Ллойд.

— Тяжело жить в этом мире, Ллойд, — сказал Девинз. —Особенно для «бешеной собаки» — так тебя называют журналисты ителекомментаторы. Ну и натворил ты дел. Из-за тебя даже сообщения об эпидемиипередвинулись на вторую полосу.

— Я никого не убивал, — хмуро сказал Ллойд. — Поук во всемвиноват.

— Это никого не волнует, — сказал Девинз. — Вот что я тебепытаюсь вбить в твою тупую башку, Сильвестр. Я, конечно, подам протест, но, поновым правилам, он должен быть подан не позднее, чем через неделю. Если выезднаясессия отклонит протест, то у меня будет еще одна неделя на то, чтобы направитьходатайство в Верховный Суд. Но выездная сессия скорее всего примет протест крассмотрению — это новая структура, и они хотят, чтобы в их адрес раздавалоськак можно меньше критики. Они примут к рассмотрению даже протест ДжекаПотрошителя.

— Сколько им понадобится времени? — пробормотал Ллойд.

— Они будут действовать быстро, — ответил Девинз, и егоулыбка приобрела слегка кровожадный оттенок. — Видишь ли, в состав выезднойсессии входят пять отставных аризонских судей. Им только и остается, что ловитьрыбу, играть в покер, пить бурбон и дожидаться, пока какой-нибудь кусок дерьма,вроде тебя, не приплывет в их зал заседаний. Их средний возраст составляетсемьдесят два года…

Ллойд вздрогнул.

— …и все они верят в Кодекс Запада — быстрый суд и веревкуна шею. Так здесь рассматривались дела примерно до 1950 года. Когда делодоходило до виновных в нескольких убийствах, исход мог быть только один.

— Господь Всемогущий, зачем вы мне все это рассказываете?

— Ты должен знать, в какую ситуацию мы попали, — сказалДевинз. — Им надо только убедиться в том, что к тебе не будет примененожестокое необычное наказание, Ллойд. Тебе надо бы сказать им спасибо.

— Им — спасибо? Да я бы скорее…

— Кончил их? — спокойно спросил Девинз.

— Нет, конечно, — сказал Ллойд не очень уверенно.

— Наше ходатайство о пересмотре дела будет отклонено, и всемои отводы будут моментально сняты. Если повезет, суд пригласит свидетелей.Если мне дадут такую возможность, я постараюсь, чтобы они повторили все своипоказания на первом суде, и спрошу их обо всем, что смогу придумать. Послеэтого пора будет вызывать твоих школьных дружков, чтобы они рассказали нам отвоем характере. После того, как выездная сессия отвергнет ходатайство, яобращусь в Верховный Суд. Полагаю, что они отклонят мое обращение в тот жедень.

Девинз сделал паузу и закурил.

— А потом что? — спросил Ллойд.

— Потом? — спросил Девинз, выглядя слегка удивленным ираздраженным безысходной тупостью Ллойда. — Потом ты отправишься в камерусмертников в тюрьме штата и будешь наслаждаться прекрасной едой до тех пор,пока не настанет время прокатиться на молнии. Все произойдет очень быстро.

— Они не могут так поступить, — сказал Ллойд. — Вы простохотите запугать меня.

— Ллойд, четыре штата, в которых существуют выездные сессиисудов по особо тяжким преступлениям, поступали так всегда. К настоящему моментусорок мужчин и женщин были казнены в соответствии с вердиктом, вынесенным поделу Маркхема. Лишний суд обходится налогоплательщиками в некоторую сумму, ноона не слишком велика, так как выездная сессия рассматривает лишь крохотныйпроцент от общего числа убийств. Кроме того, налогоплательщики ничего не имеютпротив того, чтобы раскошелиться на смертную казнь. Она им нравится.

Не прошло и четверти часа, с тех пор как Ллойд купался влучах славы, проходя по крылу строгого режима. Теперь, вслед за пустяковымидвумя или тремя неделями, перед ним неумолимо раскрывалась черная дыра.

— Испугался, Сильвестр? — спросил его Девинз почтидружелюбно.

Ллойду пришлось облизать губы, прежде чем он смог ответить.

— Испугаешься тут. По-вашему выходит, что я уже вроде какмертвец.

— Я не хочу, чтобы ты умер, — сказал Девинз. — Но мне надобыло тебя напугать. Если ты войдешь в зал суда с глупой и самодовольнойухмылкой на роже, тебя немедленно прикрутят ремнями и врубят ток. Будешь сорокпервым. Но если будешь слушать меня, то, может быть, мы прорвемся. Я ничего негарантирую, но слабая надежда есть.

— Ну?

— Нам надо рассчитывать на присяжных, — сказал Девинз. —Двенадцать болванов с улицы. Я был бы рад, если бы присяжными оказалисьсорокадвухлетние престарелые леди, которые до сих пор помнят «Винни Пуха»наизусть и в детстве устраивали похороны птичкам на заднем дворе. Когданабирают состав присяжных, их очень хорошо информируют о вердикте по делуМаркхема. Они не выносят смертный приговор, который может быть приведен висполнение через шесть месяцев или через шесть лет после его вынесения, когдаони уже давно про него забудут. Парень, которого они приговорят к смерти,отправится на небеса через одну-две недели. В некоторых случаях само знание обэтом заставляло присяжных вынести вердикт о невиновности. В некоторых случаяхони оправдывали явных убийц только потому, что не хотели, чтобы кровь у них наруках была такой свежей. Хотя сорок человек и казнили в соответствии свердиктом по делу Маркхема, но требование смертной казни по таким деламвыдвигалось целых семьдесят раз. Из тридцати избежавших смерти двадцать шестьбыли признаны невиновными судом присяжных, и лишь четыре раза приговор былотменен выездной сессией суда по особо тяжким преступлениям — один раз в ЮжнойКаролине, два раза во Флориде и один раз в Алабаме.

— А в Аризоне?

— Ни разу. Я же тебе говорил. Кодекс Запада. Эти пятеростаричков хотят усадить тебя на сковородку. Если мы не отстоим тебя передприсяжными, тебе крышка. Могу дать девяносто против одного.

— Сколько человек было признано невиновными постояннымсоставом присяжных в Аризоне?

— Двое из четырнадцати.

— Шансы не из лучших.

Девинз обнажил зубы в своей кровожадной улыбке.

— Следует отметить, — сказал он. — Что один из этих двухнаходился под защитой вашего покорного слуги. Он был виновен, как смертныйгрех, Ллойд. Совсем как ты.

— Если меня признают невиновным, они ведь не могут привлечьменя снова, а?

— Ни в коем случае.

— Так что либо все, либо ничего.

— Да.

— Черт, — сказал Ллойд, вытирая лоб.

— Раз ты понял ситуацию, — сказал Девинз, — и понял, на чембудет основано наше сопротивление, то перейдем к делу. Ты сказал мне и полиции,что ты… эээ… — Он достал из портфеля бумаги, посмотрел их и выудил нужный лист.— Ага, вот оно: «Я никого не убивал. Всех убил Поук. Это была его идея, а немоя. Поук был чокнутый, и по-моему, это большая удача, что он подох».