Едва Дэвид появился на подъездной дорожке у своего дома какего родители выскочили из кухонной двери. Эллен Карвер осталась стоять накрыльце, приложив ладонь ко лбу, чтобы солнце не слепило ее, а Ральф сбежал соступенек и обнял сына за плечи.

— Где ты был? Где тебя носило, Дэвид?

— Пошел прогуляться. В лес на Медвежьей улице. Я думал оБрайене.

— Ты ужасно нас напугал, — вырвалось у Эллен. Кирстен тожевышла на крыльцо, с миской клубничного мусса в руках и любимой куклой, МелиссойДорогушей, под мышкой. — Даже Кирсти и та волновалась.

— Я не волновалась, — возразила девочка, продолжая естьмусс.

— С тобой все в порядке? — спросил отец.

— Да.

— Ты уверен?

— Да.

Дэвид прошел в дом, по пути дернув Пирожка за косичку.Сестра скорчила ему рожицу, но потом улыбнулась.

— Ужин почти готов, иди мыть руки. — Эллен последовала засыном на кухню.

Зазвонил телефон. Эллен сняла трубку, потом позвала Дэвида,который уже направился к ванной на первом этаже, чтобы помыть руки,действительно изрядно испачканные. Повернувшись, он увидел, что мать однойрукой протягивает ему трубку, а второй комкает фартук. Она попыталась что-тосказать, но с ее шевелящихся губ не сорвалось ни звука. Эллен проглотила слюнуи предприняла вторую попытку.

— Это Дебби Росс. Просит тебя. Она плачет. Думаю, всекончено. Ради Бога, говори с ней помягче.

Дэвид взял трубку и поднес ее к уху.

— Алло! Миссис Росс?

Мать Брайена душили рыдания, поэтому сначала она не моглапроизнести ни слова. Потом Дэвид услышал голос мистера Росса: «Давай я». На чтомиссис Росс ответила: «Нет, я сама, — еще раз громко всхлипнула и добавила: — Брайеночнулся».

— Правда? — Никогда в жизни Дэвид не чувствовал себя такимсчастливым… Однако услышанное его не удивило.

— Он умер? — выдохнула Эллен. Одна ее рука все еще теребилафартук.

— Нет, — ответил Дэвид матери и отцу, прикрыв трубку рукой.Он мог с ними поговорить, так как Дебби Росс опять рыдала. Дэвид подумал, чторыдать она будет всякий раз, рассказывая о выздоровлении сына. Во всякомслучае, первое время. И ничего не сможет с собой поделать: слишком много онапережила.

— Он умер? — вновь тихо спросила Эллен.

— Нет! — В ответе прорвалось раздражение. Она же не глухая,почему он должен повторяться? — Брайен жив. Миссис Росс говорит, что оночнулся.

Отец и мать Дэвида хватали ртом воздух, словно рыбы ваквариуме. Кирсти прошла мимо них, доедая мусс, наклонившись к МелиссеДорогуше.

— Я же говорила тебе, что так оно и будет. — Тон ее недопускал возражений. — Говорила ведь?

— Очнулся? — изумленно переспросила Эллен. — Он жив?

— Дэвид, ты меня слушаешь? — раздался голос миссис Росс.

— Да, конечно.

— Примерно через двадцать минут после твоего ухода намониторе энцефалографа появились зубцы. Я увидела их первая, Марк в это времяпошел в кафетерий за минеральной водой. Я побежала за медсестрой, но она мне неповерила. — Миссис Росс смеялась сквозь слезы. — Действительно, кто бы мнеповерил? А придя в палату, медсестра позвонила не доктору, а в службутехнического обслуживания. Никто не верил, что такое может случиться. И онидействительно заменили монитор, можешь себе такое представить?

— Естественно, нет. Фантастика.

Родители Дэвида смотрели на него во все глаза. А отец ещечто-то показывал ему руками, вызывая у него смех. Однако смеяться Дэвид несчитал возможным, он не хотел, чтобы его услышала миссис Росс, и поэтомуотвернулся к стене.

— Лишь когда они увидели зубцы на новом мониторе, с болеесильным разрешением, одна из медсестер позвала доктора Васлевски. Нейрохирурга.Но еще до того, как он пришел, Брайен открыл глаза и посмотрел на нас. Спросил,кормила ли я сегодня рыбок. Я ответила, что рыбки в полном порядке. Я дажеперестала плакать. Меня так потряс его голос, что я перестала плакать. ПотомБрайен сказал, что у него болит голова, и вновь закрыл глаза. Когда появилсядоктор Васлевски, Брайен выглядел так, будто опять оказался в коме. Докторнедовольно глянул на медсестру, как бы говоря: «Чего вы меня беспокоили?» Тыпонимаешь?

— Конечно, — ответил Дэвид.

— Но когда доктор хлопнул в ладоши под ухом у Брайена, тотсразу открыл глаза. Видел бы ты лицо этого старого поляка, Дэйви! — Миссис Россрассмеялась каким-то безумным каркающим смехом. — Потом… потом Брайенска-ска-сказал, что он хочет пить, и попросил дать ему в-в-воды.

Она вновь разрыдалась, потом рыдания стихли, и в трубкераздался голос отца Брая:

— Дэвид, ты слушаешь? — Голос его тоже дрожал от радости ибезмерного облегчения.

— Конечно.

— Брайен не помнит, как его сбила машина, вообще не помниттого утра. Воспоминания его обрываются на домашней работе, которую он делалвечером, но он помнит свое имя, свой адрес, наши имена. Он знает, кто сейчаспрезидент, может решать простые арифметические задачи. Доктор Васлевскиговорит, что слышал о таких случаях, но сам видит впервые. Он называет это«клиническим чудом». Я не знаю, что это значит, да это и не важно. Я просто хочупоблагодарить тебя, Дэвид. И Дебби тоже. От всего сердца.

— Меня? — Дэвида дергали за плечо, требуя, чтобы онповернулся. — А за что вы благодарите меня?

— За то, что ты вернул Брайена к нам. Ты говорил с ним, изубцы появились после твоего ухода. Он тебя услышал, Дэйви. Услышал тебя ивернулся.

— Я тут ни при чем. — Он повернулся. Родители нависли надним, на их лицах отражались изумление, надежда, смятение. Мать плакала. Простокакой-то День слез. Только Пирожок, которая ревела шесть часов из каждыхдвадцати четырех, на этот раз почему-то сидела тихо, как мышка.

— А я придерживаюсь иного мнения, — возразил мистер Росс.

Дэвид хотел заговорить с родителями до того, как от ихвзглядов воспламенится его рубашка, но сначала он должен был задать нескольковажных вопросов.

— Когда он очнулся и спросил о рыбках? Сколько временипрошло после того, как вы увидели зубцы?

— Они меняли монитор… Дебби уже говорила тебе… Я не знаю…Тут голос мистера Росса окреп. — Нет, знаю. О рыбках он спросил после того, какя услышал пятичасовой гудок пожарной каланчи на Колумбус-Броуд. Значит, в самомначале шестого.