Джин Мартин ответил без запинки:

— Да, Бог жесток. У меня есть попкорн, Дэвид… Хочешь, я егоподжарю?..

Теперь, в темноте, Дэвид пытался услышать голос жестокогоБога преподобного Мартина, который не позволил Моисею войти в Ханаан толькопотому, что тот единожды приписал себе Его деяние, того самого Бога, которыйиспользовал Дэвида ради спасения Брайена Росса, того самого Бога, который убилего маленькую сестренку и отдал их всех в руки чокнутого гиганта с пустымиглазами человека, пребывающего в коме.

В том темном месте, куда он отправлялся, когда молился,обитали и другие голоса. Дэвид слышал их и раньше, когда бывал там. Обычно онизвучали издалека, совсем как те голоса, которые возникают в трубке во времямеждугородного телефонного разговора. Иногда голоса раздавались болееотчетливо. Сегодня один из них слышался особенно ясно.

Если хочешь молиться, молись мне. Зачем тебе молиться Богу,который убивает младших сестер? Тебе уже не посмеяться над ее ужимками, непощекотать ее, не подергать за косички. Она мертва, а ты и твои родители втюрьме. Когда вернется этот сумасшедший коп, он скорее всего убьет вас троих. Иостальных тоже. Это все допустил твой Бог. Впрочем, что еще можно ожидать отБога, который убивает маленьких девочек? Он такой же чокнутый, как и коп, еслиразбираться с конкретными случаями. Однако ты преклоняешь перед ним колени.Перестань, Дэйви, начни жизнь заново. Молись мне. По крайней мере я-то несумасшедший.

Голос не потряс его, вернее, не слишком потряс. Дэвид слышалего и раньше, возможно, в тот самый момент, когда хотел дать понять родителям,что имеет самое непосредственное отношение к выходу Брайена из комы. Дэвидслышал его более чем ясно во время молитв, его это беспокоило, но, когда онсказал преподобному Мартину, что этот голос иногда врезается в его общение сБогом, словно случайно подключившийся к телефонному разговору человек, тот лишьрассмеялся.

— Как и Бог, Сатана предпочитает говорить с нами во времямолитвы или медитации. Именно тогда мы наиболее открыты, больше всего сливаемсяс нашей pneuma.

— Пневма? Что это такое?

— Душа. Та часть каждого из нас, что стремится реализоватьзаложенный Богом потенциал и стать вечной. Та часть, из-за которой даже теперьпрепираются Бог и Сатана.

Пастор научил Дэвида короткой молитве, которую надоиспользовать в таких случаях, и Дэвид всякий раз следовал его наставлениям.Загляни в меня, Господи, будь во мне, думал он снова и снова. Дэвид ожидал, чтодругой голос смолкнет, но ему требовалось время, чтобы справиться с болью. Онанакатывала и накатывала. Смерть Пирожка нанесла глубокую рану. Да, он обиделсяна Бога за то, что тот позволил безумному копу столкнуть сестренку с лестницы.Более того, он ненавидел его.

Загляни в меня, Господи. Будь во мне, Господи. Загляни вменя, будь во мне.

Голос Сатаны (если это действительно был он, о чем Дэвид немог знать наверняка) пропал вдали, и какое-то время мальчика окружала толькотьма.

Скажи мне, что делать. Господи. Скажи, что Ты хочешь. ЕслиТы желаешь, чтобы мы все здесь умерли, помоги мне не терять время на злость,страх или требование объяснений.

Вдали завыл койот. И все.

Дэвид ждал, напряженно ловил каждый звук, но ничего не могуслышать. Наконец он сдался и мысленно произнес заключительную молитву, которойнаучил его преподобный Мартин: «Господи, помоги мне очистить себя и помоги мнепомнить, что, пока я не очистил себя, я не могу приносить пользу другим. Помогимне помнить, что Ты мой Создатель. Я такой, каким Ты меня сделал… иногда палецТвоей руки, иногда язык в Твоем рту. Сделай меня сосудом, единственноепредназначение которого — служить Тебе. Благодарю Тебя, Господи. Аминь».

Дэвид открыл глаза. Как всегда, первым делом он посмотрел натемноту в глубине сложенных ладоней своих рук, и, как всегда, поначалу этатемнота напомнила ему глаз. Чей? Бога? Дьявола? Может, свой собственный?

Он поднялся, медленно повернулся и взглянул на родителей.Они смотрели на него: Эллен — изумленно, Ральф — мрачно.

— Слава Богу, — воскликнула мать. — Ты молился? Ты полчасапростоял на коленях, я думала, ты заснул, а ты молился?

— Да.

— Ты всегда так молишься или сегодня — особый случай?

— Я молюсь три раза в день. Утром, вечером и днем. Днем яобычно благодарю Бога за все хорошее, что есть в моей жизни, и прошу Его помочьс тем, чего я не понимаю. — Дэвид нервно рассмеялся. — Этого-то всегда хватает.

— Ты занимаешься этим недавно или с того самого момента, какначал ходить в церковь? — Мать по-прежнему смотрела на него одним глазом,второй полностью заплыл. Смотрела так, словно видела своего сына впервые.

— Он молится с той поры, как Брайен пришел в себя, — ответилРальф. Он коснулся раны над левым глазом, скривился от боли и опустил руку. Егоглаза тоже не отрывались от Дэвида. — Я поднялся к тебе вечером, чтобы пожелатьспокойной ночи, через несколько дней после того, как Брайена отпустили домой, иувидел, что ты стоишь на коленях у своей кровати. Поначалу я подумал, будто ты…будто ты делаешь что-то другое… потому слышал, что ты говоришь, и все понял.

Дэвид улыбнулся, почувствовав, как краска залила его щеки.

— Теперь я проделываю это в голове. Даже не шевелю губами.Двое ребят услышали, как я говорю сам с собой в библиотеке, и подумали, что уменя поехала крыша.

— Может, твой отец тебя и понимает, но я нет, — бросилаЭллен.

— Я разговариваю с Богом. — Дэвид решил, что пора всепрояснить. — Молитва и есть разговор с Богом. Поначалу кажется, будто тыговоришь сам с собой, но потом все меняется.

— Ты это понял сам, Дэвид, или об этом сказал тебе твойновый воскресный приятель?

— Я это понял сам.

— И Бог отвечает?

— Иногда я думаю, что слышу Его. — Дэвид сунул руку в кармани кончиками пальцев сжал ружейный патрон. — Один раз точно слышал. Я попросилЕго спасти Брайена. После того как папа привез меня из больницы, я отправился влес на Медвежьей улице, забрался на платформу, которую мы с Браем соорудили надереве, и попросил Бога спасти его. Сказал, что, если Он это сделает, я, вопределенном смысле, выдам Ему я-вэ-дэ[33]. Вы знаете, что это такое?

— Да, Дэвид, я знаю, что такое я-вэ-дэ. Так он получилдолжок? Этот твой Бог?

— Еще нет. Но когда я собрался спуститься с платформы, Онвелел повесить пропуск «ОТПУЩЕН РАНЬШЕ» на один из гвоздей, что торчали изствола. Словно хотел, чтобы пропуск я отдал Ему, а не миссис Харди из приемнойдиректора. И еще. Он хотел, чтобы я как можно больше узнал о Нем, кто Он, чегохочет, что делает, чего не делает. Словами Он это вроде бы и не выразил, ночетко указал, к кому я должен обратиться — к преподобному Мартину. Вот почему япошел в методистскую церковь. Я не думаю, что название имело какое-то значение.Он сказал, что за душой и сердцем я должен пойти в церковь, а за разумом — кпреподобному Мартину. Тогда я даже не знал, кто такой преподобный Мартин.