Дэвид кивнул, ничуть не удивившись ответу. Именно в этовремя голос сказал ему: Ты уже молишься.

— Могу я прийти к нему завтра?

Мистер Росс рассмеялся:

— Дэвид, если хочешь, ты можешь приходить и в полночь.Почему нет? Доктор Васлевски говорит, что мы должны все время разговаривать сБрайеном, задавать любые вопросы. Я знаю, чего он боится: как бы Брайен опятьне впал в кому. Но я думаю, этого не случится. А ты?

— Разумеется, нет, — ответил Дэвид. — До свидания, мистерРосс.

Он положил трубку, и родители буквально набросились на него.Они хотели знать, как все это произошло и почему родители Брайена думают, чтоДэвид имеет к этому самое непосредственное отношение.

Дэвида так и подмывало опустить глаза и скромненько сказать:Ну, он очнулся, это все, что мне известно. Кроме того, что… ну… Тут бы онвыдержал паузу, а потом добавил: Мистер и миссис Росс думают, что Брайенуслышал мой голос и отреагировал на него, но вы понимаете, в каком они былисостоянии.

Этого вполне хватило бы, чтобы слава о нем началараспространяться по городку. Дэвид прекрасно это понимал. И он хотел, чтобылюди о нем знали.

Хотел, сомнений в этом не было.

Остановил его не тот голос, что раздавался в его голове, адругой, идущий из глубины сознания. Если ты припишешь исцеление себе, всезакончится.

Что закончится?

Все, что значимо, ответил ему внутренний голос. Все, чтозначимо.

— Дэвид, очнись. — Отец потряс его за плечо. — Мы же умираемот любопытства.

— Брайен пришел в себя. — Дэвид говорил, тщательно подбираяслова. — Он может разговаривать, к нему вернулась память. Нейрохирург считает,что это чудо. Мистер и миссис Росс думают, что я имею к этому какое-тоотношение, они вроде бы слышали, как я говорил с Брайеном, потому-то он иочнулся, но ничего такого не было. Я лишь держал его за руку, а он пребывал вкоме. С пустыми открытыми глазами. Словно покойник. Потому я и плакал. Думал,что он уже ушел от меня. Я не знаю, как это случилось, и мне без разницы.Брайен очнулся, и это главное.

— Самое главное, дорогой. — Мать прижала его к груди.

— Я голоден. Что у нас на ужин? — спросил Дэвид.

3

И теперь Дэвид завис в темноте, слепой, но не глухой,вслушиваясь в тишину в надежде услышать голос, тот самый, что преподобный ДжинМартин назвал тихим, спокойным голосом Бога. За последние семь месяцевпреподобный Мартин не единожды внимательно выслушивал историю Дэвида. Особенноему нравились воспоминания Дэвида о своих ощущениях во время разговора сродителями после звонка миссис Росс.

— Ты вел себя абсолютно правильно, — заверил его преподобныйМартин. — В конце ты услышал не чужой голос и, уж во всяком случае, не голосБога… С другой стороны, справедливо утверждение, что Бог всегда общается с намичерез нашу совесть. Миряне, Дэвид, верят, что совесть единственный цензор,средоточие моральных норм, но в действительности совесть отделена от самого человека,чтобы предлагать оптимальные решения в ситуациях, осознать которые тотбессилен. Ты меня понимаешь?

— Думаю, да.

— Ты же знал, почему негоже приписывать себе выздоровлениетвоего друга. Сатана искушал тебя, как он искушал Моисея, но ты сделал то, чегоне смог сделать Моисей: сначала понял, а потом устоял.

— А чего не смог сделать Моисей?

И преподобный Мартин рассказал Дэвиду историю о том, что,когда евреев, которых Моисей увел из Египта, замучила жажда, пророк ударилпосохом в скалу и из нее потекла вода. Когда же евреи спросили, кого они должныза это благодарить, Моисей ответил, что благодарить надо его. Рассказывая этуисторию, преподобный Мартин то и дело прикладывался к кружке с надписью:«СЧАСТЛИВЫЙ, ВЕСЕЛЫЙ И СВОБОДНЫЙ», но содержимое кружки своим запахомнапоминало Дэвиду не чай, а виски, которое иногда пил отец, сидя вечером передтелевизором.

— Всего один неправильный шаг в долгой, многотрудной службеГосподу, — продолжал преподобный Мартин, — но Бог не допустил его в ЗемлюОбетованную. Иисус Навин перевел через реку эту неблагодарную толпу.

Разговор этот происходил в июне, в одно из воскресений.Преподобный Мартин и Дэвид знали друг друга уже достаточно давно, иеженедельные беседы вошли у них в привычку. Утром Дэвид приходил в методистскуюцерковь, а во второй половине дня шел в дом пастора и проводил в его кабинетечуть больше часа. Дэвид с нетерпением ждал этих встреч. Те же чувства испытывали Джин Мартин. Он привязался к этому ребенку, который в один момент обрелнесвойственную его годам мудрость. Пастора влекло к мальчику и другое: онверил, что Бог прикоснулся к Дэвиду Карверу и рука Его по-прежнему лежит наплече Дэвида.

Не только история Брайена Росса вызвала у него благоговейныйтрепет. Его потрясло, что Дэвид, обычный мальчишка конца двадцатого века,имеющий о религии самые смутные представления, начал… искать Бога. Пастор дажесказал своей жене, что Дэвид — единственный истинный новообращенный, которогоему довелось встретить, а случившееся с приятелем Дэвида — единственноесовременное чудо, о котором он слышал и в которое мог поверить. Брайенполностью выздоровел, только немного прихрамывал, но врачи в один голос утверждали,что через год или чуть больше исчезнет и хромота.

— Великолепно, — ответила мужу Стелла Мартин. — А мне инашему ребенку будет особенно приятно, если твой новый друг заявит, будто ты нетак приобщал его к вере, и ты окажешься в суде, обвиненный в растлениималолетних. Будь поосторожнее и, пожалуйста, не пей виски в его присутствии.

— Я не пью в его присутствии. — Преподобный Мартинразглядывал за окном что-то очень интересное. Наконец он повернулся к жене. —Что же касается остального, Бог — мой поводырь.

И пастор продолжил воскресные встречи с Дэвидом. Самому емуеще не было и тридцати, и он испытывал истинное наслаждение, получиввозможность писать на чистой странице. Он не прекратил добавлять «сигрэм» вчай, не захотел нарушать воскресную традицию, но во время бесед с Дэвидомоставлял дверь кабинета открытой. Телевизор всегда работал, правда, преподобныйМартин выключал звук, поэтому разговор о Боге шел на фоне беззвучного футбола,баскетбола, бейсбола.

Как раз на беззвучный бейсбол и пришлась история Моисея иводы, выбитой им из камня. Дэвид оторвал глаза от экрана и повернулся кпреподобному Мартину:

— Бог не из тех, кто легко прощает?

— Это точно замечено. — В голосе пастора слышалосьизумление. — Иным он и не может быть, потому что Бог очень требователен.

— Но он и жесток, так ведь?