Дама решительно покачала головой:

– Это вряд ли, даже не надейся! Люди сейчас держатся заработу обеими руками, даже больничный никто не берет. Время-то смутное…

Пришлось уйти несолоно хлебавши. В киоске я купила журнал«Зарплата» и газету «Работа», оба издания заметно отощали с тех пор, как ядержала их в руках в последний раз. Вакансий журналиста не было ни одной,редактора – только две. Когда я по ним позвонила, мне ответили, что они ужезакрыты.

Войдя в раж, я принялась звонить по всем объявлениям подряд.Кладовщицей меня не брали, потому что я не знала программу «1С: Склад». Чтобыработать продавцом, требовалась санитарная книжка. В уборщицы я не подошла,потому что «больно умная». Кадровик именно так и сказала, после того, как япоинтересовалась, буду ли оформлена по трудовой книжке и «белая» ли зарплата…

Кажется, у меня остался только один свободный выбор –сдохнуть под забором.

Спасла меня Наринэ. Когда я поделилась с ней своейпроблемой, она воскликнула:

– Тебе повезло! Эдику, моему двоюродному брату, нуженпродавец, я порекомендую тебя. Завтра же выйдешь на работу.

– Но у меня нет санитарной книжки!

– Завтра будет!

– Я никогда ничего не продавала, – призналасья, – и с математикой у меня проблемы.

– Я дам тебе калькулятор, – успокоилаНаринэ. – Тем более, что там ничего особенно считать не нужно, все товарыстоят одинаково – тридцать рублей.

– Это в каком же магазине?

– У брата не магазин, а лоток на улице. Будешь стоять влюдном месте, около метро, и продавать товары за тридцать рублей. Сейчас хорошоидет всякая новогодняя мелочовка: хлопушки, мишура, бенгальские огни. Эдикотдает тебе товар по двадцать пять рублей, а ты продаешь по тридцать, разница –твоя. Живые деньги! Так что в твоих интересах продать как можно больше.Испытательный срок – один день, дальше брат решит, подходишь ты или нет.

– А милиция? – забеспокоилась я. – Мне нужноиметь разрешение на торговлю? Или какие-нибудь другие документы?

Наринэ махнула рукой:

– Ничего не нужно, милиционеры там уже прикормленные.Если к тебе кто-нибудь привяжется, просто звони Эдику, он все уладит. Оденьсяпотеплее, тебе весь день на морозе стоять.

Она сбегала в свою комнату и вернулась с женскимипанталонами с начесом:

– На-ка, бери!

– Нет, – замотала я головой, – не возьму.

– Да они новые! Вот, видишь, ценник еще не срезан!

– Спасибо, но мне не нужно! Я брюки надену.

– А под брюки – обязательно панталоны! –настаивала Наринэ. – Не спорь, потом спасибо мне скажешь. И вот это тожезавтра надень.

Она протянула мне сверток.

– Что тут?

– Памперсы для взрослых.

– Зачем??

– От лотка нельзя отойти ни на минуту, иначе товарразворуют.

– А в туалет куда же?

Наринэ кивнула на памперсы:

– Сюда.

На следующий день в десять утра, как и было назначено, ястояла около метро «Щелковская». Эдик, мой работодатель, подъехал черезчетверть часа на побитой серой «девятке». Хмуро поздоровавшись, он вытащил избагажника пластиковый стол, три огромные коробки с товаром и какую-то белуютряпку, измазанную красной краской. Тряпка оказалась рекламной вывеской«РАСПРОДАЖА! ВСЁ ПО 30 РУБЛЕЙ!!!», которую он привязал к двум деревьям заверевочки. Реклама идеально вписалась в пространство между деревьями, туда жевстал и стол. Эдик принялся довольно хаотично выкладывать товар.

– А стула нет? – спросила я.

– Я бы привез, мне не жалко, – отозвалсяЭдик, – но он не понадобится.

«Прямо рабство какое-то! – с возмущением подумалая. – Мне тут до восьми вечера околачиваться, неужели за весь день дажеразок присесть нельзя?!»

Однако хозяин оказался прав, в стуле действительно невозникла необходимость. Холод. Он сразу же сжал меня в своих объятиях и неотпускал до конца рабочего дня. Что бы я ни делала: пританцовывала на месте,прыгала на одной ноге, размахивала руками, – мороз не отступал. Я поняла,что означает выражение – «промерзнуть до костей». Холод пробрал меня насквозь,до самой последней молекулы где-нибудь в забытом богом аппендиксе.

А еще безумно хотелось съесть чего-нибудь горячего. А еще…хм… я терпела изо всех сил, но памперс все-таки пригодился. Я не знаю,действительно ли у младенцев остается сухая попка, как утверждает реклама втелевизоре, но мой памперс давал о себе знать, еще как давал. И впятнадцатиградусный мороз это были не самые приятные ощущения.

Также доставали покупатели.

– Неужели все по тридцать рублей? А почему так дешево? –подозрительно допытывался мужик в кроличьей шапке.

– Исключительно вам, мужчина, по большому блату, продамза сто.

Мужик хохотнул:

– Шутку понял, не дурак. А бенгальские огни веселогорят?

– Обхохочетесь.

Он достал кошелек, долго гремел мелочью, а потом спросил:

– Если я куплю две упаковки, дадите скидку?

Когда Эдик наконец приехал, я превратилась в ледышку сохрипшим горлом и негнущимися пальцами. Хозяин принял у меня выручку,пересчитал товар и заявил:

– Не хватает пяти хлопушек, восьми упаковок бенгальскихогней и двенадцати пакетов с мишурой.

Кажется, переохлаждение не лучшим образом отразилось на моихумственных способностях:

– Куда они могли деться? Может, ветром унесло?

– Украли… – бесстрастно отозвался Эдик.

Когда?! Когда их успели украсть, ведь я же смотрела в оба?!Стоимость стыренного товара хозяин вычел из моей зарплаты и выдал мне на руки470 рублей.

– Завтра будешь работать? – спросил Эдик.

Я выразительно посмотрела ему в глаза, и он все понял безслов.

Наверное, в моей ситуации не следует привередничать, надохвататься за любое предложение. Но еще один день стояния на морозе в памперсе япросто не вынесу, лучше уж сразу в петлю. Я прикидывала, есть ли у меня шансустроиться по специальности – журналистом, редактором, корректором. Пусть за такиеже копейки, но сидеть в теплом офисе и стучать пальцами по клавиатурекомпьютера. После дня, проведенного на морозе, жизнь офисного планктонаказалась мне сказочно прекрасной: теплое помещение, кулер с питьевой водой,неторопливый трёп с коллегами ни о чем… В тот момент, когда я мечтала обесплатных талонах на обед, зазвонил телефон. Это оказался Руслан.

– Плохие новости, – начал он, – Ветерков непокончил с собой. Его повесили.