Закончив тараторить, раб посмотрел на девушку ожидая ответа.

– Я всё передам, – кивнула Майя, но раб не слышал её.

Лицо мужчины вытянулось, брови удивлённо приподнялись, он смотрел куда-то поверх плеча Майи, рот раба приоткрылся, словно он собирался произнести слово, начинающееся на букву омикрон*. Проследив за взглядом мужчины Майя увидела спускающуюся по ступеням лестницы подругу. Эгла не потрудилась прикрыть свою наготу, лишь длинные тёмные пряди закрученные на концах ниспадали на грудь и плечи девушки.

– Что ему нужно? – спросила Эгла остановившись на середине каменной лестницы.

– Ты всё сказал? – обратилась Майя ко всё ещё пялившемуся на Эглу рабу, не дождавшись ответа вытолкала его наружу и закрыла дверь.

– Господин Идоменей возвращается! Надо приготовить дом к его приезду: всё перемыть, расставить по местам…

Эгла недовольно повела плечами, ей совсем не хотелось заниматься тяжёлой домашней работой в такую жару.

– Может быть наймём кого-нибудь для уборки?

– Не знаю, – засомневалась Майя, – мы и так потратили денег больше, чем разрешил господин Идоменей… не рассердится ли он, что превысили бюджет?

– Не рассердится, – Эгла самоуверенно улыбнулась.

Она медленно провела рукой по своему гладкому телу от груди к талии, и дальше вниз по бедру и бросила горделивый взгляд на подругу. Майя восхищённо вздохнула – никогда ещё Эгла не была так хороша. За последние месяцы тело подруги изменилось: всё ещё тонка была талия, по-девичьи хрупки плечи и руки, а вот грудь стала тяжелее, бёдра пышнее. На смену восхитительной юности пришла обольстительная зрелость.

– Не выспалась, пойду снова прилягу, – Эгла зевнула.

– Я разбужу тебя к ночи, – крикнула ей в след Майя.

Когда Эгла удалилась Майя огляделась, за время проведённое в этом доме она успела почувствовать себя хозяйкой. Как быстро привыкаешь к хорошему! Даже не верится, что когда-то они с Эглой жили в крошечной каморке и спали на соломе прижавшись друг к другу, чтоб не закоченеть. Идоменей со слугой уехали внезапно, не дожидаясь начала навигации и Майя не поверила своим ушам, когда мужчина перед тем, как покинуть Ольвию предложил ей с Эглой остаться в доме до его возвращения. Первые дни после отъезда хозяина они жили по обычному распорядку, но потом осмелели: Майя покинула свой топчан за печкой и перебралась в спальню к Эгле на просторное хозяйское ложе. Прямо над спальней находилась смотровая площадка, в те времена, когда башня была частью оборонительной стены, там несли службу стражники, оберегая город от внезапного появления врага. Майя с Эглой почти каждый вечер поднимались по узкой деревянной лестнице наверх, чтобы полюбоваться на засыпающий внизу город, на весенние сиреневые сумерки, в которых медленно плыли желтоватые звёзды. С наступлением лета вечернее небо сменило цвет на пыльно-розовый и теперь ночь обрушивалась на город внезапно, словно кто-то одним движением набрасывал на него чёрное покрывало усыпанное серебряными блёстками.

Майя некоторое время раздумывала, не последовать ли ей примеру Эглы и вернуться в спальню, чтобы подремать до заходя солнца? Ну нет! Полусонное состояние, в котором она пребывала до прихода раба прошло, ей хотелось быстрее заняться подготовкой дома к приезду господина Идоменея. «Идоменей!» – тихо произнесла она. В груди что-то стукнуло и задрожало. Сколько раз она гнала от себя мысли об этом мужчине! Запрещала себе думать о нем. Память снова возвращала её в то морозное утро, когда она увидела на городской улице гостя из Прекрасной Гавани в окружении представителей ольвийской знати. Если бы не эта встреча не узнала она… Никогда бы не ощутила, той тёплой живительной струи, что заполнила до краёв пустоту её души, не почувствовала зарождения любови в своём недоверчивом сердце. Словно жизнь, такая неласковая к ней, вдруг воскликнула: «Живи! Люби!» И она жила, в тени своей великолепной подруги, наслаждаясь через неё любовью Идоменея. Однажды ночью, убедившись, что Гектор уснул, Майя бесшумно поднялась по лестнице к хозяйской спальне. Затаившись у неплотно закрытой двери, она слушала мелодию любви: шорох простыней, неразборчивый шёпот, обрывки фраз, прерывистое дыхание, страстный вздох, затем, протяжный, освобождающий стон…

Майя не испытывала ревности, здраво рассуждая, что только благодаря очарованию Эглы, она получила возможность жить под одной крышей с Идоменеем. И потом, разве не достоин её возлюбленный делить ложе с самой красивой девушкой Ольвии? Пусть они любят друг друга, Майе достаточно находиться рядом: наслаждаться присутствием Идоменея и приглядывать за подругой. А за Эглой необходим был пригляд! Прошлые невзгоды ничему не научили эту легкомысленную красотку, она осталась такой же непрактичной и беспечной. Несмотря на щедрость Идоменея деньги в руках Эглы не задерживались. Огромный сундук, приобретённый для нарядов, был доверху набит различной одеждой, а ларчик для драгоценностей пришлось поменять на более вместительный. После долгих споров, Майе удалось убедить Эглу в необходимости откладывать деньги на чёрный день.

Без Идоменея Эгла скучала и её невозможно было удержать дома. Красавице хотелось, чтобы весь город увидел её наряды и восхитился её красотой. Теперь девушки не пропускали ни один городской праздник, будь то торжественное богослужение или театральное представление, спортивные состязания или народные гуляния. Мужчины обращали на Эглу внимание, приглашали на свидание, зазывали на симпосии. Эгла кокетничала с ухажёрами, а Майя злилась. Один из поклонников позвал девушек к себе домой предлагая понежиться в жаркий полдень около бассейна. Эгла очень расстроилась, когда Майя запретила принимать это предложение.

– Почему? Почему мы не можем поплавать в бассейне? – хныкала Эгла.

– Эгла! – пыталась образумить девушку Майя, – Неужели ты не понимаешь, что если Идоменей узнает об измене, то сразу выгонит тебя?

– Я не собираюсь изменять! Я всё объясню ему!

– Не глупи, он не станет слушать твоих объяснений и безо всякого сожаления поменяет тебя на более разумную любовницу, например, на Кобылку.

После упоминания о сопернице Эгла немного приутихла, но если в этих спорах Майе удалось одержать победу, то справиться с ленью Эглы было сложнее. В хозяйской спальне Майя обнаружила ларь со свитками и дощечки для письма испещерённые буквами. Она долго вертела дощечки в руках, пытаясь разобрать написанное, но скоро отложила это занятие. Читала Майя с трудом, а писать и вовсе не умела, лишь счёт ей давался всегда хорошо. Эта находка навела девушку на мысль, что неплохо было бы Эгле овладеть письмом и чтением, наверняка Идоменей – человек с прекрасным образованием оценит усилия своей возлюбленной и ещё больше привяжется к ней. Но Эгла наотрез отказалась учиться грамоте. «Он любит меня совсем за другое!» – доказывала она подруге, – «А для ведения переписки у Идоменея есть секретарь!» здесь Майе пришлось отступить, чтобы снова не поссориться. Несмотря на эту неудачу, Майя продолжала думать о том, как сделать Эглу ещё более привлекательной и желанной для Идоменея, ведь от этого зависело и её счастье. Страшно потерять не только покровительство богатого навклера, но и саму возможность жить рядом с ним, видеть его хоть иногда.