— Ты еще «Пляску смерти» виртуозно изобрази, —фыркнула боевая подруга, золотая дикая кошка на синем фоне.

Сварог, как ни в чем не бывало, ухом не поведя, заиграл«Пляску смерти»:

Гроб на лафет! Он ушел в лихой поход.

Гроб на лафет! Пушка медленно ползет…

Гроб на лафет! Все мы ляжем тут костьми.

Гроб на лафет! И барабан — греми…

В него полетел его собственный бадагар, чувствительноугодивший по уху, но карательных мер он предпринять не успел. Раздался короткийвежливый стук в дверь, и вошел брат Тивадар, косая сажень, мужик могучий исовсем бы симпатичный, если бы не жуткий синий шрам во всю правую половинулица, больше всего напоминавший отпечаток когтистой трехпалой лапы. Сварогвиновато убрал ноги со стола, второпях свалив блюдце со сливами, кинулсяподбирать узорчатые осколки, от смущения громыхая на всю комнату.

Словно не заметив, великан-монах уселся за стол, налил себеполстакана розового вина, медленно выпил и кивнул:

— Все готово. Завтра, с рассветом… Не прогуляться линам в аллеях, граф Гэйр?

Сварог охотно вскочил, подхватил шляпу — привык уже, как иследует дворянину, выходить под открытое небо непременно с покрытой головой.

— А я? — быстро поднялась на ноги Мара.

— Лауретта, есть разговоры, касающиеся лишь двоих…

Мара разочарованно уселась — поняла уже, что с братомТивадаром не поспоришь.

Неизвестно, что за гости посещали замок раньше. Но сейчас онпрямо-таки лучился самым неприкрытым и непринужденным весельем. Одна из дверейв конце коридора оказалась приоткрытой, оттуда доносились переливчатые переборыЛеверлинова виолона, сделанного на особый заказ в одной из лучших мастерских, иголос Делии, певшей с откровенно хмельной задушевностью:

В тяжелой мантии торжественных обрядов,

Неумолимая, меня не встреть.

На площади, под тысячами взглядов,

Хочу я умереть.

Чтобы лился на волосы и в губы

Полуденный огонь.

Чтоб были флаги, чтоб гремели трубы

И гарцевал мой конь…

На первом этаже из-за толстой, надежно притворенной дверидоносился тем не менее громоподобный хохот Шедариса, притопы и прихлопы подзвон струн расстроенного дагараса,[3] звяк кубков и уханье — тамотдыхали от трудов праведных остальные четверо. Сварог сконфуженно покосился наспутника снизу вверх:

— Мои орлы не особенно вольничают?

Брат Тивадар усмехнулся здоровой стороной лица:

— Лишь бы они смогли завтра держать оружие…

— Смогут, — сказал Сварог. — Этого у них неотнять.

— Вот и прекрасно. Грешно не вино и не тот, кто егопьет. Вы не в обители виргинатов, граф…

Они спустились с невысокого крыльца, украшенного каменнымимифологическими зверями, пошли меж двумя рядами высоченных и густых черныхкедров. Вверху зашуршало, сердито цокнула белка. Уардах в двухстах, наневысоком округлом холме, на фоне потемневшего вечернего неба четко рисоваласьвысокая круглая башня, и маленькое окно под самыми зубцами было озарено изнутричуть колышущимся пламенем свечи.

— Там и вчера всю ночь горела свеча… — заметилСварог рассеянно.

— Разумеется. Там читают «Неостановимое поучениесмиренного». Свод молитв, отгоняющих нечистую силу. Некий брат, чье имя забыто,составил ее в незапамятные времена…

— Давно читают?

— Не особенно. Последние четыре с половиной тысячи лет.Конечно, башню много раз чинили и перестраивали, а люди смертны, но чтение непрерывалось ни на минуту. Такова церковь, лорд Сварог…

— И это останавливает…

— Останавливает вера, — сказал братТивадар. — Это заклинание сплошь и рядом остается механизмом, послушнодействующим в любых руках, а с молитвой обстоит несколько иначе… Успокойтесь, яне собираюсь вести с вами богословские беседы — ваше время еще не пришло.Человек сам должен почувствовать, когда для него настала пора идти вхрам, — со своей печатью или стремлением к истине… Поговорим о конкретныхделах. Все готово, как я уже сказал, мы можем отправиться на рассвете.

— Это очень опасно?

— Для подавляющего большинства людей. И совершеннобезопасно для вас. Но это еще не означает, что вам следует вести себя беспечно,словно посетителю зверинца. Там не одни только Глаза Сатаны. Порой появляетсянечто иное, отношения к нечистой силе не имеющее, но смертельно опасное. Япроникал туда одиннадцать раз. Есть братья, совершившие по три десятка вылазок.Хватает и не вернувшихся, и гибнут не обязательно новички. — Он поднялруку к лицу, но шрама, не коснулся, словно шрам болел до сих пор. —Приходится еще останавливать лихих рыцарей, стремящихся туда из одного шальногожелания совершить подвиг. Кое-кого мы отговариваем, но далеко не всех. Иных потомудается и спасти…

— Значит, вы — что-то вроде заставы?

— Не только. Там до сих пор живут люди.

— В дельте Сентеры?

— Те — в относительной безопасности. Есть другие. Всамом сердце трех королевств. Им удалось отгородиться серебром…

— Значит, это не сказка?

— Конечно, нет. К сегодняшнему дню нам известныодиннадцать таких островков. Кто-то обезопасился серебром, рассыпанным вокругфермы, кого-то спасла близлежащая церковь. За последние сто лет многих удалосьвывести оттуда. Но есть и люди, категорически отказавшиеся уйти. В одних местахэто монахи, в других — упрямые фригольдеры с семейством, упорно не желающиеоставлять землю предков. Есть еще два крайне заносчивых дворянина, укрепившиесяв манорах. При всем несходстве этих людей и разных взглядах на Единого — таместь и приверженцы Симаргла, и Хорса — всех объединяет одно: они свято верят,что еще при их жизни нечисть сгинет. Что ж, отрицание Зла порой становитсяпервым шагом к Добру… — Он долго молчал, бесшумно шагая, мимоходом касаясьширокой ладонью разлапистых кедровых веток. — Лорд Сварог, вы, должнобыть, понимаете, что я не стал бы уводить вас в уединенное место радивышесказанного? Все это преспокойно можно было поведать у стола, за бутылкойвина, в компании вашей юной спутницы. Но у меня есть еще одна миссия…

— Валите с места, — сказал Сварог.

— Речь пойдет о Сером Рыцаре. Сером Ферзе. То есть овас. Ибо сейчас ваше тождество с Серым Ферзем ни у кого уже не вызываетсомнений, ни у нас, ни у нашего противника. Таверо — не единственный, писавшийо вас. Есть еще книга святого Круахана. Заглавия она не имеет, но средибогословов давно повелось именовать ее «Слово о четырех воплощениях Сатаны».«Во времена, когда еще не было Времени», как любят выражаться старинные авторы,Князь Тьмы создал четыре своих воплощения: для стихий Огня, Воды, Воздуха иЗемли. В этих воплощениях, в каждом из них — частичка его личности и сути.Грубо говоря, воплощения эти — нечто вроде якорей, удерживающих его в этоммире, позволяющих посещать наш мир, когда заблагорассудится, передвигаться понему относительно свободно. Когда четыре Черных Воплощения будут уничтожены —если они будут уничтожены, — Князю Тьмы станет заказан путь в иные обжитыеим места, и многие дороги окажутся для него запретными, а могущество —подорванным. Воплощение Воды — Великий Кракен. Воплощение Огня — драконБрелганд. Воплощение Земли — исполинская змея Митгард. Воплощение Воздуханеизвестно до сих пор. Великий Кракен спит где-то в пучине, и местоположениеего, как и змеи Митгард, остается тайной. Дракон Брелганд около двух тысяч летназад был сражен братом-рыцарем.