«Значит, ты у нас столичная штучка», — подумал Август, и откуда-то сзади вдруг раздался нервный возглас:

— А ну стой! Грабли в гору!

Август выпрямился, обернулся и увидел бравых офицеров Мавгалли и Фирмена. Судя по цвету лица, они всю ночь провели, клянясь винному бочонку в верной и вечной дружбе — но сейчас хмельной румянец убегал, и лица бледнели. Всмотревшись в Августа, Мавгалли опустил табельное и с облегчением произнес:

— Ну слава Богу, это вы, доктор!

— Это снова наш любитель цветочков! — без приветствий произнес Август и продемонстрировал полицейским розу. — Фаола, редчайший сорт, продается лишь в нескольких столичных магазинах. Наш убийца живет рядом с одним из них — он купил цветок там, где ближе. Пишите в столичное управление, пусть работают!

Мавгалли с ужасом смотрел на цветок и не мог пошевелиться. На его лице плавали все оттенки эмоций, начиная от страха и заканчивая брезгливостью.

— А откуда вы знаете про такие розы? — полюбопытствовал Фирмен, опасливо косясь на цветок в руке Августа.

— У меня была любовница в столице, которая их обожала, — хмуро ответил Август. — Отдавалась только за такой букет. Я весь город оббегал и денег потратил уйму.

— А кто вас так отоварил? — спросил Мавгалли. — Знатно сработано!

Август вновь подумал о том, что сейчас делают Эрика и Моро, и решил не травить себе душу.

— Не твое дело, — коротко ответил он и мотнул головой в сторону мертвой. — Везите в анатомический театр, буду работать.

Фирмен сокрушенно покачал головой.

— Да уж, начали новый год, — вздохнул он. — Знатно начали, ничего не скажешь.

* * *

«Он ваш враг, — прозвучал в голове голос профессора Виньена. — Он считает, что вы недостойны легкой смерти».

Глядя на себя в зеркало, Август, кажется, начинал понимать, кого именно имел в виду безумный математик. Да, физиономия у него была — хоть кошек пугай. На шее разливалась чернота кровоподтека, нос слегка смотрел на сторону, в затылке густо пульсировала боль. Горло разодрало кашлем; сплюнув в раковину густую слюну, пахнувшую железом, Август поморщился и приложил к затылку артефакт, позаимствованный из полицейских запасов.

Стражи порядка наврали Штольцу, когда говорили, что все добро из ликвидированного инквизиторского пункта отправилось в столицу. Значительная его часть осела в сундуке Макса Кверена — полицмейстер был на диво предусмотрителен. Зачем вот так поспешно избавляться, например, от артефактов быстрого исцеления? Мало ли, заведется в городе лиходей, а доблестный слуга закона получит пулю? И чем лечить, чтоб раненый разом встал в строй?

Инквизиторы, которые чуть ли не с песнями и плясками покидали эти холодные края, поняли разумность этого решения и не возражали.

На мгновение голову наполнило такой болью, что Август едва удержался на ногах. Но боль растаяла, и Августу показалось, что он видит ее в зеркале — густые дымные полосы, которые разлились от его головы и растворились в воздухе. Август довольно прикрыл глаза и переместил артефакт на шею.

Вспомнились глаза Моро — яркие, с крошечной точкой зрачка, наполненные такой яростной злобой, которая невольно заставляла бежать и сушить штаны. «Это не от страха, а от лютой ненависти», — вспомнил Август старую дурацкую шутку и засунул артефакт в карман. Не забыть бы сунуть его в особый студень на подзарядку! Кверен с легкостью делился казенным имуществом, но требовал, чтобы о нем заботились, как о своем.

Итак, Жан-Клод Моро, или как его там зовут на самом деле. Август вспомнил видение, зацепившее его в больнице после убийства Берта Авьяны: тяжелые складки алого бархата на острых плечах, шелковый тюрбан, бледное лицо, похожее на восковую маску. Джиннус — сказочный обитатель параллельного мира духов. Обычно в сказках ловкие пройдохи умудрялись изловить джиннуса, заточить его в лампу и освобождать взамен на исполнение трех желаний.

Желанием Моро была гениальная музыка Эрика Штольца — или сама Эрика. Ну зачем ему вот так скалиться на Августа чуть ли не с первой их встречи в анатомическом театре! Можно подумать, он как-то покушался на музыку.

Август повернул кран, поплескал в лицо ледяной водой. Полотенце в уборной полицейского участка было застиранным и ветхим, почти расползалось в руках. Вытершись, Август снова посмотрел на себя в зеркало и сказал:

— Она ответила «Да». Мне, а не тебе. Понял, ты, урод?

Отражение вполне предсказуемо не ответило.

Итак, Моро. Верный и преданный, словно собака. Ловящий каждое слово ненаглядного хозяина. Охраняющий его покой и честь. При этом великий артефактор и знаток магии. Он разбил физиономию папаше Штольцу, когда тот осмелился повысить голос на дочь. Что, если именно он потом пришел к родителям Эрики и запытал их до смерти? Они мешали его ненаглядной — что ж, больше не помешают.

Поднимаясь к кабинету Макса, где собирался весь полицейский состав Эверфорта, Август думал о том, мог ли Моро приложить руку к смерти Геварры. Почему бы и нет? Никто не расскажет о том, была ли во рту полковника прекрасная роза сорта Фаола.

Но проститутка? Берт Авьяна? Несчастная разносчица пирогов и еще пятнадцать душ по всей Хаоме?

Почти все собрались, не было только Краунча. Моро сидел рядом с Квереном, нервно перебиравшим какие-то бумаги на столе — одарив Августа угрюмым взглядом исподлобья, он принялся с преувеличенным вниманием рассматривать собственные ногти. Август подумал, что Моро, конечно, сволочь — но пока не стоит торопиться и вешать на него всех собак. Может, это действительно просто ревность и злобная досада из-за того, что Август получил то, чего не досталось Моро.

Или досталось? О чем они говорили с Эрикой после того, как Август уковылял по улице? Август вдруг с невероятной отчетливостью увидел, как Эрика откладывает в сторону пластинку артефакта и снимает кольцо — а потом, преобразившись, кладет руку на растрепанный затылок Моро, который смотрит на нее, как верный пес.

Моро словно бы прочел его мысли, потому что осклабился так, будто хотел сказать: «Все правильно, доктор, именно так все и было. Рассказать тебе, что мы делали дальше, или ты уже большой мальчик, сам все поймешь?»

Хлопнула дверь — в кабинет вошел Краунч, отирая слезы.

— Это Эхена Рит, кума моя, — ответил он на вопросительный взгляд начальника. — Добрая женщина была, — Краунч вдруг всхлипнул и добавил каким-то жалобным тоном: — Да какого же хрена он творит такое…

— Мы, кажется, знаем, — хмуро сказал Кверен, и, когда Краунч сел, продолжал: — Господин Моро, что у вас за информация?

Моро поднялся, поправил манжеты. Август опустил глаза, не собираясь смотреть на него. Интересно, почему не пришла Эрика? Все это время она активно участвовала в расследовании, а сейчас ее нет…

Август вдруг почувствовал себя растерянным и маленьким. Ребенком, который заблудился в лесу.