– Но ты же только что произнесла, будтоПетровым двадцать пять дадут Поповы? – изумилась я.

– Нет, – завопила Катя, – все,отстаньте, этими проблемами, кто, кому и сколько дает, занимается агентство!Наша задача стоять завтра в девять утра в офисе с паспортами.

– Ура! – завопил Кирюшка. – Натренировку не пойду.

– Ты нам совершенно не нужен, –сообщила Катя.

– Это ущемление прав ребенка, –заныл мальчик.

– Завянь, – велел старшийбрат. – Во что вещи паковать станем?

– В коробки, – сказала Юля.

– Кошмар, – вздохнула Катя.

– Ну это ты сама придумала, –парировал Сережка.

– Хочешь жить на дороге? –рассердилась Катя.

Слушая, как они ругаются, я пошла к себе ипринялась звонить по телефону. Сначала соединилась с Писемским и узнала, чтоникаких известий о Ксюше нет. На мой вопрос, играла ли супруга на пианино, Олеграстерянно ответил:

– Не знаю, никогда не слышал, у нас нетфортепьяно.

– Ладно, – вздохнула я, – дайтедругую фотографию жены, на той, что у меня, ее лица практически не различить.

– У меня их нет, – пробормоталПисемский.

– Как так? – искренне удивиласья. – А свадебные?

– Там незадача вышла, – пояснилбензиновый король, – мы наняли фотографа, и он исправно отщелкал кадры. Апотом вернул деньги и очень извинялся. Пленка отчего-то оказалась засвеченной.

– Но отдыхать же вы ездили?

– Да, только один раз Ксюша забыла пленкив гостинице, а другой – случайно обронила альбомчик в ванну…

– А негативы?

– Пропали куда-то, она очень переживала.

Я швырнула трубку на диван и вытащиласигареты. Вообще курить я начала недавно и делаю это не слишком правильно.Курильщики вдыхают дым, а я его глотаю. Все попытки научиться дымить по наукезакончились крахом. Но вид тающей сигареты приводит меня в отличноерасположение духа, а горячий дым в желудке приятно согревает и расслабляет.Поэтому я плюнула на все каноны и расправляюсь с сигаретами по-своему.

Ох, неспроста молодая жена Писемскогоуничтожила снимки. Интересно, чего она боялась?

Следующий мой звонок адресовался Бурлевскому.Федор молча выслушал меня и велел:

– Великолепно, теперь осталось тольконайти того, кто убил Веру, и дело сделано.

Легко сказать, да трудно сделать.

– Может, все-таки лучше поставить в известностьмилицию? – осторожно предложила я.

– Никогда, – с жаром сказалФедор, – правоохранительные органы уже решили, что Антон виновен, и незахотят менять своего мнения. Им все ясно.

– Боюсь, не справлюсь, – заныла я.

– У вас великолепно получается, – парировалБурлевский, – дерзайте!

На следующее утро мы гурьбой вошли в офисконторы «Конако». Нас встретил суетливый мужчина в плохо поглаженных брюках.

– Очень, очень рад, – суетился он,подпрыгивая на месте, – будем знакомы, Зиновий Павлович, садитесь на диванчик,надо обождать.

– Долго? – спросил Сережка.

– Вот только Поповы подъедут, –потирал руки суетливый мужичонка, – остальные тут.

Мы расположились на мягком диване и уставилисьна громадный аквариум, где плавали неправдоподобно огромные рыбы.

– Они живые? – спросила Юля.

– Нет, заводные, – пояснил Сережка.

Юлечка постучала пальцем по стеклу, и рыбинымоментально повернули морды на звук.

– Что ты врешь, – возмутилась Юля.

– А ты что глупости спрашиваешь? –спросил Сережка.

Атмосфера явно накалялась, и, хотя все тихосидели на диванах и креслах, в воздухе запахло грозой.

Прошел час, потом другой.

– Ну где они! – возмутилась Катя.

– Все в порядке, – успокоил ЗиновийПавлович, – из области едут, может, с электричкой чего. Вот журнальчикипоглядите.

Сережка со вздохом встал.

– Пить хочется.

– А вот у нас аппаратик, «Чистая вода»называется, – пояснил Зиновий Павлович, – тут и стаканчики, ипакетики с чаем. Красный краник – кипяток, а синий…

– Понял, – прервал его Сережка, взялпластиковую емкость, сунул туда «Липтон» и нажал на рычажок.

Вода полилась в стаканчик. Сережка наполнилего доверху и громко рыгнул.

– Сережа! – укоризненно сказала Юля.

– Что такое? – повернулся муж.

– Веди себя прилично!

– Ты что, с ума сошла? Что я такоесделал?

– Сам знаешь, – надуласьжена, – подобное поведение отвратительно.

– У тебя поехала крыша, – вздохнулмуженек и принялся преспокойно пить чай.

– Мог бы и мне налить, –окончательно обозлилась Юлечка и, резко встав, ухватила стаканчик.

Вода вновь побежала веселой струйкой, и опятьраздался отвратительный звук.

– Юлька, ты пукнула, – захихикалСережка.

– Я? – возмутилась девушка. –Я?

– Нет, я, – продолжал веселитьсямуженек, – фу, как неприлично прилюдно портить воздух.

– Дурак, – выпалила Юля.

В этот момент к огромному нагревателю подошелЗиновий Павлович и подставил чашку. Послышалось жуткое рыканье. Я посмотрела нааппарат. Сверху на нем горлышком вниз помещалась большая, двадцатиметроваяпластиковая бутыль, из нее жидкость попадала в титан. Каждый раз, когдакто-нибудь открывал кран, в бутылке возникал здоровенный пузырь, а следомдоносилось омерзительное бульканье, словно кого-то тошнит.

– Не надо пускать при всех, –продолжал веселиться Сережка.

– Урод, – прошипела Юля и пнуламуженька ногой.

Но того было не остановить.

– Приличная с виду девушка, а так плоховоспитана!

– Кретин, – свистела сквозь зубыжена.

Понимая, что супруги сейчас подерутся, ясердито велела: