дорогу и он, и она старательно обходили в разговоре тему, отнявшую два предыдущих месяца жизни. Кристина рассказывала о чудесных островах посреди океана. Олег делился свежими столичными новостями. И только за столом, когда официант принес аперитивы и ушел отрабатывать принятый заказ, Кристина как бы невзначай спросила:

— Кстати, как там в итоге Карпов? Опубликовался?

Олег бросил на сестру взгляд из-под бровей:

— Хочешь сказать, ты до сих пор не погуглила это?

Кристина сделала вид, что сильно увлечена игрой света на гранях хрустального бокала.

— Я спросила просто так. Это не настолько меня интересует.

Олег промокнул губы.

— Мне, конечно, докладывают время от времени. Первые два рассказа давно отклонены. Или ты знала об этом?

— Откуда? — Кристина оглядывала интерьер ресторана.

— Да, действительно. Третий… третий тоже не будет опубликован.

Теперь сестра посмотрела на Олега.

— Это точно?

— Крис, я никогда не делюсь непроверенной информацией. Это точно. Во всяком случае, в том журнале, на который он надеялся.

— Странно.

— Честно говоря, меня, как и тебя, это уже не очень волнует.

— Но ведь рассказ по-настоящему хорош. Получается, качество действительно не имеет значения?

— Получается, так. Или он просто попал не в те руки.

— Остается только посочувствовать автору. Карпов собирался писать роман. Неудача с рассказами может отбить у него охоту.

— Это его проблемы. Крис, давай оставим тему. Вопрос закрыт. Все получили сполна.

— Особенно Лучинский. Если учесть, что, положа руку на сердце, рассказ отца был не очень.

Олег отшвырнул в сторону салфетку, которую только что взял в руку.

— Причем тут это?! Они были наказаны не за профессиональные ошибки, а за вопиющий непрофессионализм! И вообще, как ты можешь так — об отце?

Кристина замерла. Ее не на шутку потряс этот эмоциональный взрыв.

— Что с тобой?

Олег взял себя в руки.

— Прости. В последнее время на работе… возникли проблемы.

— Что-нибудь серьезное? — встревожилась Кристина.

— Да нет. В рамках допустимого. Просто это отнимает много сил и нервов. Не обращай внимания. Незачем тебя грузить.

— Что за глупости? Ты можешь грузить меня в любое время. В конце концов, для чего еще существуют сестры?

Олег положил руку на ее ладонь.

— Спасибо. Я знаю. Но тут нет ничего такого, с чем я не смог бы справиться сам.

Кристина накрыла его руку своей.

— Ты очень похож на отца. Он всегда тобой гордился.

Олег дернул уголком рта. До конца ужина они больше не возвращались к опасной теме.

20.55

Брат предложил подвезти Кристину до дома, но та отказалась. Захотела пройтись по улицам — давно не видела Москву. Но стоило машине Олега пропасть из вида, как Кристина вызвала такси.

Вечерний город стоял в пробках. До места пришлось добираться почти час. Этого Кристина не ожидала. Она попросила водителя подождать. Тот молча принял предложенную купюру.

Кристина нерешительно посмотрела на дверь подъезда. Если она не ошиблась — это здесь. Третий этаж, потом направо. Все окна этажа светились. По идее, они должны выходить на эту сторону.

Кристина направилась к входу, но на полпути вновь остановилась. Где гарантия, что Карпов вообще захочет ее видеть? И что она собирается ему сказать? Попросить прощения? Еще раз поблагодарить за отличный рассказ, который никто не напечатал? Ему это надо? Или это надо ей? Возможно — да нет, наверняка! — Карпов сейчас всячески старается забыть об ужасных страницах недавнего прошлого. И вот теперь, на ночь глядя, в его дверях возникнет живое напоминание. Кажется, идея была плохая.

Кристина вернулась в машину.

— В Жуковку. Дальше на месте покажу.

Водитель завел мотор и отъехал от тротуара. Кристина обернулась. Посмотрев на окна квартиры Карпова, она дала себе слово никогда не возвращаться сюда. Это слово она сдержала.

Эпилог

2 августа — 12 августа

Карпов вернулся на работу. Три миллиона ему теперь не светили, а жить на что-то было надо. Оставленного аванса хватит ненадолго.

Про Сергеева он вспоминал все реже и реже, хотя поначалу часто вздрагивал, встретив на улице кого-нибудь с похожим лицом. Однако человек ко всему привыкает. Можно привыкнуть и к страху. Особенно если убедить себя: для страха нет оснований. Все закончено. Будет закончено, если не задавать себе вопросы, ответы на которые не сможешь получить никогда. Впрочем, ответ на один важный вопрос получить было можно…

Через пару дней после возвращения Карпов достал ноутбук, распечатал «Последнюю ставку» и лично отнес ее в редакцию. Ту самую, куда рассказ не попал и (в этом Геннадий Иванович был уверен) даже не направлялся. Он вручил рукопись литсотруднику, с которым беседовал в прошлый раз. Тот попросил зайти через неделю — корпоративная солидарность заметно сократила стандартные сроки. Карпов зашел.

— Хотите знать, опубликуем ли мы этот рассказ? — спросил редактор.

— Конечно.

— Я в этом не уверен.

Геннадий Иванович ощутил не столько боль от отказа, сколько раздражение. Почему не сказать просто «нет»? Зачем эти экивоки? Впрочем, не он ли сам всегда использовал щадящие обороты в беседах с авторами? Сейчас ему наверняка скажут: «Если вы еще поработаете над рукописью — это пойдет ей только на пользу». Раздражение против воли накрыла горячая волна обиды. Оставалось вежливо поблагодарить рецензента, встать и уйти, но Карпов уже не управлял собой, потому спросил:

— Можно узнать, почему? Вы считаете меня графоманом?

Рецензент, конечно, почуял в его голосе весь букет испытываемых эмоций.

— Геннадий Иванович, мы с вами действительно коллеги?

— Можете позвонить в «Звезду», если не верите.

— Да нет, зачем? Просто если вы — редактор, то сами слышали подобный вопрос десятки раз. Неужели хоть кому-то вы ответили честно? Но я — отвечу, можете не сомневаться. Нет, вы не графоман. Более того. То, что вы принесли, написано хорошо.

— Тогда почему — «нет»? Потому что я здесь — человек новый? Потому что раньше никогда не писал в подобном жанре? Не прошел «курс молодого бойца»? Потому что я — не в вашей «тусовке»?

Доброжелательная (или сочувственная?) улыбка исчезла с лица рецензента.

— Знаете, Геннадий Иванович, вам повезло попасть именно ко мне. Любой другой после подобных слов отправил бы вас восвояси. То, что вы не в нашей «тусовке», — очевидно. В нашей «тусовке» таких вопросов не задают. Помогла бы вам принадлежность к ней опубликоваться? Вполне возможно. Но ведь я вижу: вам