К телу Жан-Клода возвратилось движение – как если бы человексделал вдох.

– Да, – сказал он, и в голосе его слышалась нотканетерпения.

Голос Клодии доложил:

– Это мастер города Кейп-Код и его старший сын.

Мы с Жан-Клодом переглянулись, а Ричард только нахмурился:

– Зачем он вернулся? – спросил он.

– Мы можем сами спросить, – ответил Жан-Клод, иголос его был почти так же шелково-безразличен, как обычно. Такой голос ониспользовал, когда что-то скрывал, но пытался этого не показать. Сэмюэл узнаетэтот почти пустой голос. Скрытность – или страх, слабость. Так что Жан-Клодэтим голосом подрывал свою позицию, скрывая что-то от Ричарда и, быть может, отменя, и не собираясь скрывать от Сэмюэла. Очень было непохоже, что уикендпройдет без очередного несчастья – слишком жесткой стала комбинация метафизикии политики.

– Сейчас выйдем! – крикнула я в дверь.

Мы все встали с пола, Ричард потянулся за футболкой инатянул ее через голову. Мы с Жан-Клодом надели халаты, висевшие на двери.Халат Жан-Клода я раньше видела, и он мне нравился: тяжелая черная парча счерным мехом на воротнике и лацканах, обрамлявшим треугольник бледной груди. Нашироких манжетах тоже меховая оторочка, и я когда-то уже ощущала ласку этогомеха своей кожей. От одного его вида в этом халате по мне пробежала дрожь.

Он улыбнулся мне, давая понять, что заметил. Ричард либо непонял, либо не обратил внимания.

У меня халат был черный, шелковый, без вышивки, безоторочки, просто черный.

По дороге к двери нам надо было пройти мимо зеркала, и Ричардостановился, положив руки нам на плечи, повернул нас к нашим отражениям и всталмежду нами. Черная одежда на белой коже, резкий контраст. А посередине стоялон, в ярко-красной футболке, синих джинсах, с каштаново-золотистыми волосами. Итемный загар, контраст к нашей бледности.

– Найдите на этой картинке лишний предмет, –сказал он тихо, и снова в его глазах мелькнула тень.

Я обняла его за талию, прижала к себе, но даже в моих глазахэто было, как будто что-то, вырезанное из кости и тьмы, льнет к свету и жизни.

– Жан-Клод, Анита, вы идете? – спросила Клодияслегка неуверенным голосом, какой от нее не часто услышишь.

– Идем! – откликнулась я.

– Если бы я мог освободить тебя, mon ami, я бы этосделал.

Ричард прижал меня к себе почти до боли, потом чуть отпустили посмотрел на Жан-Клода:

– Если бы была у тебя такая волшебная палочка, я быпозволил тебе ей воспользоваться. Но у тебя ее нет. – Он повернулся,обнимая меня одной рукой за плечи, а второй коснулся плеча Жан-Клода и пожалэто плечо – по-мужски, как делает настоящий мачо вместо того, чтобы обнятьдруга. – Иногда я ненавижу тебя, Жан-Клод, но если бы я был сегодня сАнитой, касался бы ее, Огюстин не смог бы ее подчинить. Если бы я был там, гдедолжен был быть, ничего из того, что так мне было отвратительно, не случилосьбы в эту ночь. И я это знаю. Я ощущал это, когда оно происходило. Я был за милиотсюда, и ощущал ваш конфликт, но не потянулся на помощь. Это была вампирскаяполитика, а потому не моя проблема. – Он так встряхнул головой, что волосыразлетелись вокруг лица. – Больше я себе лгать не буду. Я – зверь твоегозова, и я ненавижу это, и иногда ненавижу тебя, иногда Аниту, а больше всего ипочти всегда – себя самого. Больше я не буду лгать, не буду сам нас калечить.

Лицо Жан-Клода было таким внимательным, каким я редко еговидела.

– И что значат все эти мудрые сентенции, mon ami?

– То, что во время встречи с Сэмюэлом я буду рядом стобой, где и должен был быть раньше. – Он крепче обнял меня рукой, и ещераз стиснул плечо Жан-Клода. – Я даже не предложил энергию, чтобы помочьАните. С нею были Мика и Натэниел – я думал, ей другой подвластный зверь ненужен. Но ей нужен был, и тебе тоже. Если бы вы с Анитой не вытащилиметафизическое чудо из воздуха, Мастер Чикаго победил бы вас. Может быть, он немог бы захватить твою территорию, но если один Мастер победит другого – этобудет как кровь в воде: тут же налетят акулы. Если мы проявим слабость, топусть не сегодня, но вскоре явится кто-нибудь нас убивать.

– Готова согласиться с каждым твоим словом, –сказала я медленно, – но это все на тебя не похоже.

– Да, действительно. – Он посмотрел на Жан-Клода,и я ощутила первую пробивающуюся струйку его энергии. – Ты снова делаешьиз меня марионетку?

– Клянусь тебе, что не делаю этого – намеренно. Но всеэто я давно уже мечтал от тебя услышать. Когда ты рядом с нами, Ричард, я небоюсь никого, кто приедет на нашу территорию. Когда же третий в триумвиратеотсутствует, или не желает присутствовать… Сегодня я усомнился в правильностисвоего решения пригласить других на нашу землю.

Ричард убрал руку с плеча Жан-Клода.

– Тогда давайте, устраиваем это собрание. Я не могуобещать, что снова не взъерепенюсь. Не могу обещать, что мне это понравится, нообещаю, что буду стараться изо всех сил.

Он направился к двери, все еще обнимая меня за талию. Яобернулась на Жан-Клода, и на лице у меня, очевидно, было написано, о чем ядумаю, потому что он пожал плечами, будто сам понятия не имел, что зачертовщина случилась с Ричардом. Не то чтобы мы были недовольны тем, что он сталреагировать разумнее, но просто это казалось не совсем реальным. Это не былатишина после прошедшей бури, скорее это ощущалось как обманчивое спокойствие,когда мир затих в ее ожидании. Вот так ощущалось это новое поведение Ричарда –как хрупкое, напряженное, готовое сломаться. Я приветствовала его усилия ичувства, которые их вызвали, но под ложечкой свернулся страх перед тем, чтослучится, когда этот новый настрой встретится со старыми проблемами.

В гостиной уже прибрали. Разорванные шторы унесли, уцелевшиерастянули – длинными полосами ткани на фоне каменных стен. То есть матерчатыхстен уже не было, но было красиво, и создавалось впечатление, что укрытаяковрами площадь – отдельное пространство, а не просто участок в большомкаменном помещении. Электрический свет странно смотрелся, когда виден былосвещенный факелами коридор.

Мы шли рука в руке – я между мужчинами. Рука Ричарда былачуть-чуть – всего лишь чуть-чуть – влажновата. Он нервничал, но на лице это невыражалось. Хотелось мне спросить, отчего именно он нервничает, но я бы несделала этого даже наедине. Он старался быть смелым и помогать, а раз так, тонечего лезть ему в душу. Нет, честно.

Ашер, сидевший в кресле и занимавший гостей, поднялся. Вкомнате было с полдесятка охранников в черном, Клодия и ее команда шли за намипочетным караулом. Похоже, она решила сегодня больше не рисковать. У насхватало народу заполнить помещение, и она собиралась именно это сделать. Никтоиз нас спорить с этим не стал.