– Всякий, имеющий классическое образование, с нимизнаком, – ответил Жан-Клод.

– Отец, так история получится очень долгой.

Сэмюэл посмотрел на сына:

– Сейчас, когда пришло время быть честным, сознаюсь: неуверен, что не передумал говорить.

Самсон коснулся руки отца:

– Тогда позволь мне.

Сэмюэл мотнул головой:

– Нет. Я Мастер, и я отец, и я буду говоритьсам. – Он посмотрел на Жан-Клода. – Теа пыталась пробудить в Самсонесилу сирены.

Мы с Жан-Клодом только заморгали. Ричард вообще ничего непонимал, потому что мы не рассказали ему, как сирены приходят в силу. Илирассказали? Уже не помню. Но ответила именно я:

– Ты хочешь сказать, что твоя жена пыталась соблазнитьтвоего сына?

Он кивнул.

– Самсон пришел ко мне, и я ей сказал, совершеннонедвусмысленно, что если она попытается еще раз, я ее убью. Когда близнецыстали проявлять первые признаки силы, я повторил свои слова.

– Ты действительно ее убил бы? – спросил Жан-Клод.

Вежливая маска слетела, глаза Сэмюэла вспыхнули огнем, нотут же он опустил их и пригасил гнев.

– Я люблю жену, но своих сыновей я тоже люблю. Они –всего лишь дети, и не могут себя от нее защитить.

– В защиту своей матери я должен сказать, –перебил Самсон, – что она, услышав в ответ «нет», отступила. Хотя могла быэтого не делать. Я – ее сын, но я еще не сирена, и если бы она воспользоваласьсвоей силой, у меня бы не осталось выбора. Она остановилась, когда поняла, чтоя в ужасе. Почему меня это так взволновало, она не поняла, но приняла это.

Мы с Ричардом переглянулись, и впервые, думаю, у обоихпоявилась мысль: «Бог ты мой, бывает куда хуже!» Оказывается, существуют вампиры,куда более сексуально раскованные, чем Жан-Клод и Белль Морт. Ой, не надо.

– Боюсь, – заговорил Сэмюэл, – что умение Теасдерживаться не совершенно. Близнецам уже семнадцать, достаточно взрослые длябрака и много для чего. Боюсь, что у нее будет искушение с ними зайти дальше, аволя у них не так сильна, как у Самсона. Им легче замутить ум и вызыватьвожделение.

– И тогда ты выполнишь свою угрозу? – спросилЖан-Клод. – Даже если секс сделает их сиренами?

Лицо и голос у него вновь стали совершенно непроницаемы.

– Они придут в силу, но не уверен, что их рассудоктакое выдержит. Можешь ты себе представить обладателя силы Теа, и даже большейиз-за добавки моей крови, и притом безумного, сломленного рассудком? Я не хочубыть вынужден изолировать или убивать собственное дитя, Жан-Клод, а именнотакова может быть необходимость.

Он покачал головой, и тревога на его лице лежала шрамами,глубокая, как следы, оставленные долгим-долгим бременем.

– Это был бы ужасный выбор, – сказал Жан-Клод.

Сэмюэл собрался, и лицо его снова стало спокойным, дажеприветливым, и заурядно симпатичным.

– Но если мы сможем ввести их в силу, не привлекая силТеа, то альтернатива не так страшна. Наоборот, эти альтернативы прекрасны ипривлекательны, а я буду у тебя в долгу.

– А ты совершенно уверен, что секс с ma petite дасттвоим сыновьям то, чего ты хочешь?

Я открыла рот возразить, что ни на какой секс ни с кем изних я не соглашалась, но Жан-Клод стиснул мою руку – дескать, не торопись.

– Может быть, и нет, но я надеюсь убедить Теа, что еслидаже Анита не сможет их сделать полными сиренами, то и никто не сможет, дажесама Теа. Если Анита попытается и потерпит поражение, то Теа смирится, что онивообще не сирены.

Жан-Клод посмотрел на меня:

– Ma petite и Ричард, если у вас есть вопросы, самоевремя их задать.

– Ты сказал «семнадцать»? – спросил Ричард.

Сэмюэл кивнул.

Ричард посмотрел на меня – очень красноречиво.

– Я уже отвергла их как слишком юных, Ричард, можешь наменя так не смотреть.

И я отобрала у него руку, поскольку такого взгляда незаслужила.

– Но Самсона ты трахнешь, небось.

Я встала, отпустив их обоих, и уставилась на Ричарда в упор.

– Извинись передо мной, Ричард. Сейчас же извинись.

На его лице отразилось смущение, но и гнев тоже.

– Я не должен был этого говорить, и приношу своиизвинения. Но ждать от меня радости, что ты добавишь еще одного мужчину ксписку любовников, тоже не надо. Извини, Анита, но меня это никак радовать неможет.

– Я тебя спрашиваю, со сколькими женщинами ты спал наэтой неделе?

– Нет, но тебе не приходится с ними знакомиться.

Против этого я не могла возразить.

– Хорошо, ты прав. Мне бы неприятно было видеть твоихпартнерш. – Я взметнула руки в воздух: – Черт побери, Ричард у тебя естьсейчас мнение, не основанное на ревности?

Он опустил глаза, потом встал с дивана и заходил по комнате,подойдя к краю ковра.

– Я только вижу, когда смотрю на Самсона, что оннеплохо выглядит, моего роста, и… я просто не хочу, чтобы ты с ним трахалась.Но так как я вообще не хочу, чтобы ты с кем-то трахалась, кроме меня… – Онразвел руками.

– Я затронул больной вопрос? – спросил Сэмюэл.

– Давний спор, – ответил Жан-Клод.

– Если тут есть проблема, – сказал Самсон, –оставим этот вопрос. У нас было впечатление, что никто не будет возражать, еслиАнита расширит свой список мужчин.

Ричард скрестил руки на груди:

– А если мы не станем этого делать, потому что янедоволен, и тогда твоя мать… – Он закрыл глаза. Его лицо отражало борьбукучи противоречивых чувств. – Помоги мне Бог, но ты со своими братьямивлип в куда большие сексуальные проблемы, чем все мы. Если я скажу «нет», ислучится худшее… – Он расхаживал по краю ковра, будто стены все еще былина месте. – Я не хочу на это смотреть, но это должно быть решение Аниты. Яне скажу «нет». Никто из нас не моногамен, так чего мне злиться?

Он стоял, скрестив руки на груди, сгорбившись, будто у негочто-то болело.

– Анита? – спросил Сэмюэл.

Я посмотрела на него, все еще стоящего. И вздохнула.

– Я бы тоже не стала расширять список мужчин, честно говорю,но, как объяснил мне Жан-Клод, мне нужен новый pomme de sang, и лучше раньше,чем позже. Я не обещаю, но соглашаюсь попытаться.

Это я сказала, ни на кого не глядя, потому что очень этобыло трудно – при троих мужчинах, с которыми я уже сплю, согласитьсяпопробовать нового любовника.

– Хорошо, – сказал Сэмюэл, и такое облегчение былов одном этом слове, что я взглянула на него.