– Вы имеете в виду миссис Рестарик?

– И еще ее отца. Она глядит на него так, словно ненавидитего.

– Потому что они оба стараются помешать ей выйти замуж затого, кого она для себя выбрала?

– Да. Они этого не хотят. И, конечно, они правы, но онаочень сердится. Как-нибудь, – добавила Соня, весело кивая, – она, по-моему,убьет себя. Я надеюсь, что она такой глупости не сделает, но с теми, кто оченьвлюблен, так бывает. – Она пожала плечами. – Ну, я пойду.

– Только прежде скажите мне, носит ли миссис Рестарик парик?

– Парик? Откуда я могу знать? – Она задумалась. – Да, можетбыть, – признала она. – Очень удобно во время путешествий. И модно. Я самаиногда ношу парик. Зеленый! Я его прежде носила. – И, повторив: «Я пойду», онавышла.

– Нынче мне предстоит сделать очень много, – объявил ЭркюльПуаро, когда на следующее утро, позавтракав, он вошел в комнату мисс Лемон. –Заняться расследованием. Вы навели для меня необходимые справки, договорились овстречах, наладили нужные контакты?

– Разумеется, – сказала мисс Лемон. – Здесь все, – добавилаона, вручая ему небольшую папку.

Пуаро быстро просмотрел содержимое и кивнул.

– Я знаю, что всегда могу на вас положиться, мисс Лемон, –сказал он. – C’est fantastique![19]

– Ну, что вы, мосье Пуаро! Не вижу тут ничего фантастичного.Вы дали мне указания, я их выполнила. Только и всего.

– Далеко не только! – возразил Пуаро. – Разве я не даюуказаний газовщику, и монтеру, и столяру, который приходит для мелких починок?И разве они выполняют мои указания? Весьма, весьма редко.

Он вышел в переднюю.

– Мое другое пальто, Джордж. Более теплое. По-моему, опятьнаступает похолодание. – Он всунул голову в комнатку секретарши. – Кстати, чтовы подумали о девушке, которая приходила вчера?

Мисс Лемон, чьи руки замерли над клавиатурой пишущеймашинки, ответила коротко:

– Иностранка.

– Да-да.

– Несомненно, иностранка.

– И это все, что вы о ней подумали?

– У меня не было возможности оценить ее способности, – поздравом размышлении ответила мисс Лемон. – Ее как будто что-то тревожило, –добавила она затем.

– Да. Видите ли, ее подозревают в воровстве. Не денег, нодокументов ее нанимателя.

– О-о! – сказала мисс Лемон. – И важных документов?

– Весьма вероятно, что да. Но столь же вероятно, что онвообще ничего не терял.

– Ну, что же, – сказала мисс Лемон, одаряя своего нанимателятем особым взглядом, который возвещал, что она хотела бы поскорее от негоизбавиться и с надлежащим рвением приняться за собственную работу. – Я всегдаговорю, что, нанимая кого-то, полезно знать, чего можно ожидать, и следует ограничиватьсявсем английским.

Эркюль Пуаро спустился на тротуар. Он направлялся вБородин-Меншенс и потому взял такси. Войдя во двор, он огляделся. В одном изподъездов стоял швейцар в форме и насвистывал тоскливый мотивчик. Приприближении Пуаро он сказал:

– Слушаю вас, сэр!

– Я подумал, – объяснил Пуаро, – не могли бы вы рассказатьмне о весьма трагичном происшествии, недавно случившемся здесь.

– Трагичное происшествие? – повторил швейцар. – В первый разслышу.

– Какая-то дама выбросилась… или, скажем, упала из окнакакого-то из верхних этажей и разбилась насмерть.

– А, это! Я-то тут первую неделю, понимаете? Ну и не знаюничего. Э-эй, Джо!

К ним через двор направился швейцар из подъезда напротив.

– Ты ведь знаешь про даму, которая упала с седьмого этажа? Смесяц назад это было.

– Да нет, поменьше, – ответил Джо, пожилой медлительныйчеловек. – Жуткое дело.

– Она погибла сразу?

– Да.

– А как ее звали? Видите ли, это, возможно, была мояродственница, – сказал Пуаро, принадлежавший к людям, которые уклоняются отистины без зазрения совести.

– Вот оно что, сэр! Очень вам сочувствую. Миссис Шарпантьеее звали.

– Она жила в этой квартире долго?

– Дайте-ка сообразить. Да с год, пожалуй, а то и полтора. Данет, вроде бы все два. Квартира семьдесят шесть, седьмой этаж.

– Самый верхний?

– Да, сэр.

Пуаро не стал выведывать сведений, касающихся внешности ипрочего в том же духе – как родственник, все это он должен был бы знать сам. Испросил он совсем о другом:

– Это вызвало большое волнение? Много вопросов? В каком эточасу случилось?

– Пять-шесть утра вроде бы. А до этого совсем ничего – никриков, ни шума. Бац – и упала. Ну да, рань ранью, а толпа сразу собралась. Такна решетку и полезли. Вы же знаете, что такое люди.

– Ну и полиция, конечно?

– Ага. Полиция быстро явилась. И врач, и машина «Скоройпомощи». Все чин по чину, – произнес швейцар пресыщенным тоном человека, наглазах которого люди выбрасываются из окон седьмого этажа не реже двух раз вмесяц.

– И, конечно, собрались жильцы дома, услышав, что случилось?

– Ну, из квартир-то мало кто спустился: улицы кругом шумные,машины там, так в доме мало кто узнал про это. Двое-трое говорили, будто,падая, она вроде бы кричала, но не так громко, чтобы всех всполошить. А вотпрохожие на улице увидели, что случилось. И уж тут, конечно, прямо повисли нарешетке, а другие увидели, что они во двор заглядывают, и давай тоже. Вы жезнаете, как бывает, если случается что-нибудь такое!

Пуаро заверил его, что знает.

– Она жила одна? – спросил он почти утвердительным тоном.

– Верно.

– Но, полагаю, в доме у нее были знакомые?

Джо пожал плечами и покачал головой.

– Кто ее знает! Сказать не могу. С нашими жильцами в здешнемресторане я ее ни разу не видел. Приводила туда иногда посторонних пообедатьвместе. Нет, не скажу, чтобы она тут с кем водила знакомство. А лучше бы вы, –продолжал Джо, теряя терпение, – пошли поговорили с мистером Макфарлейном, суправляющим, если хотите про нее узнать.