все еще были теплыми, благодаря особому мешочку, в который уложил наш ужин. Порезал сочный ломоть на куски и предложил молчаливой повелительнице.

– Что с тобой, Мари? – участливо спросил ее.

– Воспоминания, – просто ответила она.

И что это значит? Какие еще воспоминания? Почему сейчас эта веселая малышка сама не своя?

Ответ в тот вечер я так и не получил. Закутавшись в одеяло, она вежливо пожелала мне спокойной ночи и отвернулась.

Мари Брандэт

Как рассказать Дарэлу о том, что со мной? Как объяснить ту боль и холод, что, кажется, навсегда поселились в груди? Вот уж не думала, что мне вновь предстоит встретить свой самый страшный кошмар наяву.

Крепко зажмурила глаза. Там, за пологом теплой палатки бушевала стихия, словно пытаясь отговорить меня от этого безрассудства! Она хрипло завывала: «Вернись!», – но я не могла. Деревья сердито скрипели мне: «Остановись, пока не поздно!», – уже поздно. Мое бедное сердце не склеить, не соединить. Я все еще баюкаю его осколки в тщетной надежде, что когда-нибудь явится тот, кто излечит мои раны своей любовью, настоящей любовью…

Тогда мне было всего лишь восемнадцать, и я была полна какого-то сладкого томления, ожидания чуда, что вот-вот должно случиться со мной. Будь проклят тот день, когда я встретила Ардариэля…

Мы столкнулись случайно в коридоре академии. Я спешила на занятие с магистром Делакарвой и налетела на него, не заметив препятствие. Тогда мне казалось, что сама судьба свела нас, но теперь-то понимаю: все было подстроено. Буркнув неразборчивые извинения, я принялась собирать разлетевшиеся записи и, подняв глаза, вдруг застыла, пораженная в самое сердце. Он был невероятен. Каждая черточка его лица удивительна гармонична, идеальна сама по себе, а вместе они создавали чарующее видение: высокий ровный лоб, большие голубые с зеленью глаза, ровный нос, острые скулы, пухлые нежные губы. Белоснежные волосы драгоценным водопадом укрывали его плечи. В это прекрасное высшее существо нельзя было не влюбиться, и я пала жертвой его чар.

Глава 25

– Вы не ушиблись? – участливо спросил он тогда и вдруг зацепился взглядом за мои губы. Белоснежная кожа его щек слегка заалела. Невероятно!

Лишь замотала головой в ответ.

Эльф мягко улыбнулся и вдруг коснулся моей руки.

– Вы позволите мне искупить свою вину, прекрасная госпожа, приглашением на прогулку? – О, боги! Он говорил со мной, как с равной! Высокородные общаются так лишь с себе подобными, не удостаивая остальных ничем, кроме холодного безразличия.

– Д-д-д-да, – заикаясь, смогла выдавить я.

– Тогда жду вас у входа в академический парк сегодня в восемь, – с достоинством проговорил Ардариэль и помог мне подняться.

С того самого вечера у меня словно выросли крылья. Я была очарована и покорена им. Он заставил меня поверить в свою красоту, женственность, ощутить себя по-настоящему желанной и любимой. Я горела в его объятиях, с замиранием сердца осознавая, что вот он, мой мужчина. Ардариэль стал для меня первым. Та ночь была волшебной, невероятной. В исступлении я шептала ему слова любви, а он лишь улыбался мягко так, понимающе, а после… после моя мечта была разбита подошвой дорогого эльфийского сапога. За дверями спальни нас ждали его друзья и подруги. Он выволок меня на всеобщее обозрение в одной простыне, гордо заявляя, что выиграл, и сама повелительница смерти не смогла устоять перед ним. Они смеялись и смотрели на меня, как на букашку, что вдруг посмела поверить в то, что она может сравняться с высшими созданиями. Ардариэлю и этого было мало, и он потребовал свой выигрыш, ведь до него я была невинна. Гаденько хохоча, эльфы расставались со звенящими мешочками, передавая их в руки победителю.

– Возьми, – протянул он мне один. – Ты ведь из бедной семьи. Купишь себе чего-нибудь, – и погладил меня по голове, как послушную собачонку, которой удалось порадовать хозяина.

Это стало последней каплей. Тогда я едва сумела обуздать разбушевавшуюся стихию смерти, основательно перепугав надменных эльфов. Покои Ардариэля превратились в ледяной склеп, сила буквально сочилась из моих глаз, стелилась по полу черным, клубящимся сотней щупалец шлейфом. На кончиках пальцев горело пламя. Мне стоило лишь коснуться, и оно превращало в тлен все, что было живо. Надеюсь, они надолго запомнили мой урок.

Мне до сих пор иногда снятся в кошмарах их издевательские смешки и унизительные выражения. Тогда некому было меня защитить. Обратиться к Вермиону я просто не смогла, потом, много позже в общих чертах поведала ему о случившемся. Лишь Алеандра была в курсе произошедшего. Еще много ночей я плакала у нее на плече в поисках утешения, а она гладила меня по полосам, совсем как сейчас, и пусть на мгновение, но становилось легче.

Мне чудилось, будто она снова рядом, разделяет со мной мою боль, но это была не дриада. Кто-то большой и теплый отогревал мои озябшие пальчики своими ладонями, прижимал к широкой груди, обнимал нежно, буквально укутывая собой.

– Не плачь, моя любимая девочка, это только сон, всего лишь дурной сон, – шептал он мне хрипло на ушко. – Я здесь, я рядом и не позволю больше никому обидеть тебя.

«Любимая девочка», – повторила про себя и улыбнулась, устраиваясь удобнее.

– Спи, желанная моя! – снова произнес кто-то, притягивая ближе к пышущему жаром телу.

«Желанная», – счастливо пробормотала я и спокойно уснула.

Утром лишь странное послевкусие напоминало об очередном ночном кошмаре. Медленно выплывая из мягкой неги, чувствовала себя странно. По коже будто гуляли крохотные язычки теплого огня. Они ласкались, как нежные котята, мурлыча о чем-то своем. Решила потянуться и повела коленом, упираясь в… нет, этого точно не должно здесь быть. Зажмурилась и снова открыла глаза, осторожно поднимая голову. Не знаю, как так вышло, но ночью я почти полностью перебралась на лорда-канцлера, по-хозяйски закинула ногу ему на бедра, еще и рукой обняла. И сейчас вот имею честь лицезреть утреннее возбуждение начальства. А там было на что осмотреть…

Да и сам он даже во сне умудрялся быть невероятно притягательным. Закинутая за голову рука, вторая, к слову, крепко прижимала меня к великолепному телу, расслабленные черты лица. Хищник, всегда готовый к атаке, уступил место расслабленному зверю. Губы чему-то еле заметно улыбались. Вот-вот откроются серые, искрящиеся нежностью глаза. Почему-то возникло странное желание подразнить его: пробраться ладошками под мягкую кофту и пройтись ноготками по ребрам, слегка надавливая, лизнуть языком маленькую