– Ну вот. Выполнила свой гражданский долг, довела тебядо места назначения. Спокойной ночи, Карпик.

– Ты должна пообещать мне одну вещь, – совершенносерьезно сказала девочка, она потребовала обмена верительными грамотами.

– Я обещаю.

– Ты даже не спрашиваешь какую.

– Зачем спрашивать. Ты просишь, я обещаю, как же иначе?– Я дословно повторила слова Карлика в коридоре, потому что поняла – именно этоона хочет услышать. Что ж, нужно быть великодушной, а пять часов утра – самоеподходящее время для великодушия.

– Обещай мне, что ты посидишь со мной, пока я не засну.

– И все? – Я рассмеялась. – Конечно, я обещаю.

– Тогда отвернись, я сейчас переоденусь.

Я повиновалась. И, чтобы чем-то занять себя, приняласьрассматривать книги, сваленные на стол: кто-то из Сокольниковых всерьез решилподтянуть свое образование. Здесь был “Декамерон” Боккаччо (я поморщилась было,но тут же вспомнила, что и сама читала его в шестом классе, запершись в туалетена щеколду), героически-бесполый “Овод” (именно читающей “Овода” мечтал увидетьдрагоценный папочка свою драгоценную Ларису); мятые детективы без первой ипоследней страниц (еще одно напоминание о том, что никогда не знаешь, чем всеначинается в этой жизни и чем все заканчивается).

И Гарсиа Лорка, особенно уместный в этом климатическомпоясе.

И еще целый ворох книг, рассматривать которые у меня не былони времени, ни желания.

– Я готова, – сказала Карпик, – можешь повернуться.

Она сидела на кровати, поджав под себя маленькие босыепятки, в трогательной байковой пижамке с веселыми вислоухими собаками. Похожимина любимую собаку моего детства: тогда, в моем детстве, она жила в яркой книжке“Приключения Пифа”… Я вдруг почувствовала такую нежность к маленькой Карлику,что у меня даже перехватило дыхание. Рядом с подушкой сидел плюшевыймедвежонок, вызывавший уважение своим потрепанным видом, – он был несиюминутной прихотью, а многолетним любимцем. С мишкой мне не тягаться, мишкавне конкуренции, но битву за привязанность Карпика я пока выигрываю по очкам.

– Иди сюда. – Карпик похлопала по одеялу. – Посиди сомной.

Я присела на краешек кровати, и Карпик тотчас же ухватиласьза мою руку цепкими пальцами. Даже ее некрасивость куда-то исчезла,растворилась в темноте каюты, – теперь она была милым ребенком, не больше.

– Расскажи мне что-нибудь, Ева.

– Что?

– Расскажи про себя.

– Боюсь, тебе это будет скучно.

– Хорошо. – Она неожиданно легко согласилась. – Тогдаскажи, тебе нравится папа?

– В каком смысле?

– В смысле – нравится. Как мужчина женщине.

– Не знаю. Да, наверное.

Это была чистая правда. Сокольников обаятелен, хорош собой,с ним, должно быть, приятно провести время в китайском ресторане закаким-нибудь диковинным блюдом, – что-то вроде ю сцу хао хинг хяо, собязательным низким поклоном официанта, с его руками, сложенными на груди.Сокольников вовремя поднесет зажигалку “Зиппо” и вовремя подольет вино.

– Он очень милый, мой папочка. Он только иногда можетругаться. Но это совсем не страшно.

– Конечно, не страшно.

– Мы бы могли очень хорошо жить вместе… Ты дажепредставить себе не можешь, как хорошо… – Карпик подложила кулак под щеку изакрыла глаза. – Это было бы так здорово… Мы бы никогда не ссорились…

Она заснула внезапно, как засыпают только дети. Несколькоминут я сидела рядом, боясь пошевелиться. Едва слышный гул тюленей пересталпугать меня, он стал уютным, как огонь в камине, и на секунду мне показалось,что все кончится хорошо. Я тихонько поднялась и тихонько вышла, тихонькоприкрыв за собой дверь.

И тотчас же наткнулась на шоколадного плохиша Андрея,который отирался поблизости, – он ждал меня. Я нацепила на физиономию самуюблагодушную улыбку, на которую только была способна. Я заранее предупреждалаего: с моей стороны не стоит опасаться ни подвоха, ни санкций, ни шантажа. Вконце концов, все мы – интеллигентные люди… Но он не внял моей улыбке. Онзахотел расставить все точки над “i”.

– Ева! Я вас жду, – сказал Андрей заплетающимся языком.Только теперь я поняла, что совсем недавно он был сильно пьян, а теперьмедленно и мучительно трезвел.

– Слушаю вас. – Что за бред, мне вовсе не хотелось егослушать.

– Я бы хотел объясниться. – Он старательно подбиралслова. Вся его обычная снисходительная уверенность куда-то делась, передо мнойпереминался с ноги на ногу смущенный и потерянный человек.

– Все в порядке, Андрей.

– И все-таки я хотел объясниться.

– Хорошо.

– Это идиотское недоразумение… Это… Черт знает чтотакое, я даже объяснить не могу, как это произошло. Надрался, как последнийдурак… Ничего не помню.

– Я понимаю…

– То есть… Я помню кое-что. – Он скрипнул зубами. – Этопросто сумасшествие какое-то! Я обожаю свою жену.

– Я в этом не сомневаюсь.

– Вы так говорите… Таким тоном… Вы меня в чем-топодозреваете?

– Ни в чем.

– Я понимаю, я не могу настаивать… Я только прошу васзабыть то, что вы видели.

– Я ничего не видела.

– Я могу надеяться на вашу порядочность?

– Без всякого сомнения.

– Вы не представляете, что для меня значит Аника…

Отчего же, голубь, представляю. Очень хорошо представляю:собственный дом в Монтре, вилла в Ницце, вилла в Паго-Паго, крохотный островок– один из крохотных островков Альбукерке. Швейцарский реге, владелецконтрольного пакета акций твоего шоколадного теремка. Швейцарские технологии,швейцарский капитал, швейцарская добропорядочность. Не так уж мало для уроженцагородка Гусь-Хрустальный. Она содержит тебя, а ты вполне можешь содержатького-нибудь еще… Вот только попадаться на глаза маленьким девочкам и ихвзрослым подругам было совсем необязательно.

– Я понимаю, Андрей.

– Я не могу ее потерять, – продолжал канючить он. – Дляменя это смерти подобно.

– Я понимаю. Все в порядке.

– Я надеюсь.

– А теперь спокойной ночи, Андрей. Возвращайтесь кжене. У вас все-таки медовый месяц.

Господи, ну кто тянул меня за язык! Лучше бы я этого неговорила. Он посмотрел на меня, как загнанный зверь, с надеждой и отчаянием,резко повернулся на каблуках и побрел по коридору, к своейбезмятежно-восторженной швейцарской половине. Что-что, а одного врага я ужеприобрела: люди не прощают случайных свидетелей их пороков и слабостей… Ониначинают мстить – не всегда осознанно, но всегда беспощадно.