Итак, представьте себе ваше возвращение в Россию. Вас незнает никто. Ваши права могут подтвердить лишь те три человека, которые былипосвящены в тайну вашего рождения и на глазах которых вы росли все эти годы. Ногосподин Дитцель надежно упрятан в равелин Петропавловской крепости, так чтоего вполне можно сбросить со счетов: он едва ли долго сможет выносить условиясвоего заточения. У госпожи Шмидт слабое здоровье. Да и кто станет слушатьстарую немку, которую вполне можно объявить умалишенной? Граф Соколов – этотуже серьезнее. Однако при запальчивости его нрава нельзя быть уверенным, что онвнезапно не ввяжется в какую-нибудь дуэль, могущую закончиться для него весьмаплачевно. Вы меня понимаете?.. И что тогда? Ваша матушка не видела вас двадцатьвосемь лет. Ваш отец не видел вас никогда. Более того, он и не знает о вашемрождении!

Лиза похолодела. Бедная Августа, о господи!.. Все еечестолюбивые мечты, вся ее гордость, все эти годы ожидания!.. Какое счастье,что ее здесь сейчас нет, что она не слышит сих оскорбительных, не оставляющихникакой надежды слов!

– Да, – проронил мессир веско, – Елизавета Петровна всегдаприносила только несчастья или опалу тем, кого она любила. И вы, конечно,понимаете: лучше вам оставаться княгиней Петриди на вилле Роза в Риме до техпор, пока вы не изживете содержимого вашего заветного сундучка; и, может быть,попытаться, пока еще есть кое-какое приданое, найти себе богатого мужа, нежелиобъявиться под именем великой княжны Елизаветы Романовой в Зимнем дворце… Безовсякой поддержки.

Все существо Лизы было до такой степени напряжено, что егопоследнее слово, произнесенное с особенным выражением, так и резануло понатянутым нервам.

Так вот к чему этот слишком длинный разговор! Вот к чему ееподводили медленно, но неуклонно! Вот зачем притащили сюда! Кое-чтопрояснилось, и Лиза смогла вздохнуть свободнее.

– Без поддержки? – повторила она задумчиво. – Без… вашейподдержки, очевидно?

– Да, ваше высочество. Без нашей поддержки.

Почему-то Лиза ожидала, он скажет: «Без моей». То есть онищет выгод не для себя только? Не чинов, наград себе, не почестей своему имени?

Наверное, эта растерянность была понятна человеку, которыйвел с ней разговор. Человеку гораздо более умному и проницательному, чем она.

– Ваше высочество, я предлагаю вам силу куда как серьезнеетой, какая возвела в свое время на престол вашу матушку и даже вашего деда,хотя люди, которые будут стоять за вами и вести вас, владеют любым оружиемстоль же виртуозно, как и словом божьим, кое они проповедуют.

– Эта сила – религия? – Лиза так и вскрикнула. – Вы хотитеобратить Россию в католичество?!

Тьма вокруг слегка усмехнулась:

– Ваше высочество, любая религия, кроме православия имусульманства, которая привлекает вас, вполне устроит и нас. Католицизм,лютеранство, протестантизм, иудаизм, ламаизм, буддизм… Что вам больше по нраву?

От неприкрытого цинизма сих слов Лиза содрогнулась. Можетбыть, она не очень много понимала в движущих силах истории, но одно усвоила прочно:вера – вот из-за чего чаще всего вспыхивают войны. Вера – вот что укрепляетсражающихся, от государей до простых солдат! Вера – вот что может сплотитьненавидящих друг друга, сделать их единою семьею. И она же способна превратитьсамых близких людей в смертельных врагов. Все это Лиза успела узнать на опытесвоей жизни, а потому не могла сейчас поверить ушам.

– Вижу, вы не понимаете, – мягко произнес мессир. – Орден,который я имею честь представлять и который готов обещать вам свою поддержку,ставит перед собою одну лишь задачу: уничтожение православия; и облик, которыйнам придется принять для достижения этой цели, не имеет особого значения. Так,мы соперничаем на Балканах в жестокости с турками, насаждая в противовес имкатолицизм. Потому только, что магометанство для нас почти столь же опасно инеприемлемо, как и православие. Но борьба с магометанством – дело будущего.Православные же страны уже сейчас становятся ареной наших действий. Мы отдаемему приоритет в уничтожении потому, что эта религия не в силах справиться сподчинением масс так, как того требуют более совершенные религии, истинноисповедующие заветы Христа, господа бога нашего. Ни одна мировая религия неформирует в душе человека такой комплекс независимости и ответственности каждогоотдельно взятого существа за судьбу всего своего рода и территории своейжизнедеятельности, как православие. А ведь если Христос велел оставить мать иотца своих для служения ему, то разве не отвратительно ему пристрастие людей кнации своей и ей, одной ей поклонение, в ущерб иным нациям – так называемыйпатриотизм?

Лизу передернуло. Казалось, он говорит о животных, даже онасекомых! Да как он смеет?!

Но ей не дали возмутиться.

– Я надеюсь на ваше благоразумие, ваше высочество. Понимаю,что сейчас вам всего более хотелось бы выцарапать мне глаза. Ради вашей жебезопасности умоляю помнить, где вы находитесь.

Лиза медленно перевела дыхание и расцепила сжатые кулаки.Вовремя он об этом напомнил, слизняк!

– Со своей стороны добавлю: я не намерен вступать с вами вторг, тратить время на рассказ об истории Ордена, его обрядах и прочем. Я нестану открывать вам название Ордена и его девиз, а также тайные знаки, покоторым братья и сестры узнают друг друга. Вам придется принять все моиусловия, если вы хотите обеспечить себе трон сейчас – и долгие годысчастливого, безоблачного правления впоследствии.

– Иначе?..

– Иначе вы умрете.

Лиза некоторое время помолчала, прежде чем хриплоусмехнулась:

– Но зачем все так усложнять? Вы говорили об ИоаннеБрауншвейгском, о великом князе Петре и великой княгине Екатерине, так почемубы не обратиться к ним с вашими предложениями? Может, дело скорее пойдет: я-тоздесь, в Италии, а они уже там, в России.