– Слушаю тебя. Говори, но не надейся, что слезами удастсякупить себе жизнь.

– Умоляю, откройте мне глаза! – воззвала женщина. – Вы вопасности, мессир! Вас обманули! Это не она!

Ну вот. Рано или поздно это должно было случиться!

Лизу бросило в жар, потом ею вдруг овладело странное,леденящее спокойствие, как всегда в первую минуту опасности. Она едва расслышалаприказание мессира и тяжелые шаги Араторна. Словно сквозь мутную воду, видела,как он снял с головы пленницы мешок. И уже не удивилась, узнав Чекину…

Ее красивое лицо было избито так, что впору вновь обращатьсяк рисовальщику женщин. Сверкая безумными глазами, она метнулась к Лизе,вцепилась связанными руками в капюшон черного плаща, в тени которого Лиза досей поры скрывала голову и лицо, и сорвала его с новым криком:

– Это не она! Это всего лишь служанка русской принцессы!

– Будь ты проклята! – Лиза оттолкнула Чекину с такойяростью, что та отлетела на несколько шагов, не удержалась на ногах, упала иосталась лежать недвижимо.

Наступило невыносимо длинное, тягучее мгновение общегозамешательства; потом из темноты послышались тяжелые шаги. И вот в круг светавступила большая мрачная фигура, облаченная в великолепную черную с белым рясу.

Незнакомец подходил все ближе к Лизе, неподвижно глядя нанее своими тусклыми, безучастными глазами из-под низко надвинутого капюшона.Этот мертвенный облик в точности совпадал с холодным, властным голосом, которымбеседовала с Лизою тьма; и она поняла, что наконец-то видит перед собоюмессира.

– У меня мелькнуло подозрение… – молвил он так же спокойно,размеренно, как говорил прежде, и у Лизы появилась отчаянная надежда, что всесойдет ей с рук. – Уж слишком прямолинейны вы были, без намека на какую-либодипломатичность…

Мессир умолк, словно перехватило горло.

Он подошел к Лизе почти вплотную и некоторое время стоял,пожирая ее взглядом. Да, от этого старика, от этих глаз, от этого выгоревшегосердца нельзя было ждать ни любви, ни прощения, ни пощады, ни жалости. Лизавидела сейчас свою смерть. Ей даже почудилось, что появление мессирасопровождается сильным запахом дыма, словно это существо было воистину исчадиемада.

– Быдло! Грязная тварь! Мужичка! – прошипел он, обдав Лизуволной зловонного старческого дыхания. – Решилась подшутить надо мною?! Да какты осмелилась?..

О, до чего же ей хотелось ответить ему добрым ударом кинжалаили шпаги! Будь у нее хоть какое-то оружие!.. Она хотела броситься на него, нодва стражника выросли обочь, карауля каждое движение. Она вцепилась в полысвоего плаща, комкая и сминая их, как сминала бы горло этого гнусного старика,будь хоть малая возможность вцепиться в него. Наконец ее бессильная яростьнашла выход: Лиза обрушила на мессира самые грязные и изощренные ругательства,которые ей только приходилось слышать в жизни, неважно, по-русски илипо-калмыцки, по-татарски или по-турецки.

Быдло? Мужичка? Ну так и получи!..

Рот ее пылал от ненависти, а на душе с каждым мгновениемстановилось легче. Лиза выплевывала ругательства, смеясь от счастья, ибовидела, как ненависть искажает бесстрастную морщинистую маску, как набухают налбу синие жилы, багровеют щеки и лезут из орбит глаза. Бог с ним, с калмыцкимили татарским, но уж русский-то язык он знал хорошо, у нее была возможность вэтом убедиться! Сейчас Лиза мечтала только об одном: до такой степени распалитьненависть этого мерзкого мессира, чтобы он захлебнулся злобою, чтобы его хватилудар, чтобы он сдох здесь, сейчас же!..

Она даже не сразу поняла, что происходит, когда пальцы ее,судорожно стиснувшие бархат плаща, вдруг нащупали сквозь ткань что-то твердое ихолодное.

Не умолкая, Лиза нашарила в складках глубокий карман,скользнула в него и едва не онемела, наткнувшись на холодную резную рукоять…небольшого пистолета!

Она медленно вытягивала руку из складок плаща, молясь всемсвятым, чтобы успеть выпалить в ненавистное лицо прежде, чем ее с двух сторонпронзят шпагами, как вдруг по залу прокатился панический вопль:

– Пожар!

От неожиданности Лиза замолчала, едва не выронив пистолет, итут же почувствовала, что запах дыма стал куда сильнее.

– Мессир Бетор! – подскочил Араторн. – В основной галереепожар! Огонь быстро продвигается! Надо уходить, пока не отрезан боковой ход!

– Пожар!.. – повторил мессир дрогнувшим голосом, норастерянность его длилась одно лишь мгновение. – Хорошо, Араторн. Мы сейчасуйдем. Но не прежде, чем я перерву своими руками горло этой…

Он не успел ни произнести свою угрозу до конца, ни привестиее в исполнение. Его минутного замешательства от принесенного Араторномизвестия как раз хватило Лизе, чтобы вскинуть пистолет к его лицу и спуститькурок.

Выстрел оказался таким оглушительным, а отдача такойсильной, что Лиза, зажмурясь, качнулась назад; и в это мгновение кто-то дернулее за руку. Она невольно отпрыгнула в сторону, в темноту… избежав благодаряэтой неожиданности двух шпаг. Но рука, спасшая ее, не разжалась: напротив, онапродолжала с силой увлекать Лизу за собою; и ей ничего другого не оставалось,как броситься бегом, чтобы поспеть за своим спасителем.

Тьма, в которую они стремглав ворвались, была густой иплотной, как вода. Лиза бежала с трудом, не видя, куда ставит ноги, каждуюминуту боясь споткнуться и упасть. Так почти и случилось, когда они наткнулисьна крутую, хоть и короткую, лестницу, ведущую вниз. Вдобавок Лизин спасительмчался слишком быстро, поэтому она скоро задохнулась, ослабела и влачилась заним из последних сил. Какое-то время ее подстегивал ужас: если он рассердитсяза медлительность, то просто бросит ее в этом кромешном мраке, и тогда она ужточно станет легкой добычей преследователей, а если даже и нет, то никогда вжизни не найдет отсюда выход. Но скоро силы совсем оставили ее.

– Pronto! – прохрипел он, задыхаясь почти так же, как она. –Скорее!

– Не могу! – простонала Лиза. И, обернувшись, словно гонцасмерти, увидела скачущее пламя в конце длинного черного коридора, которым онитолько что пробежали, – факел в руке преследователя. – Не могу больше!

Она тут же рухнула бы в изнеможении, но спаситель успелподхватить ее под мышки, заставив встать, и приткнул к осклизлой стенеподземелья, а сам стал вплотную, загородив ее.