основе кофе. Смити говорит, эта держится дольше.

– И больше никаких очков?

– Не думаю, что они нужны мне здесь.

Марианна тоже так считала. С такими темными волосами его родная мать не узнает.

Его мать. Вроде бы он говорил, что она жива? А вырастила его тетя? Похоже, за этим кроется какая-то история. Однако делиться своими тайнами он с ней явно не желает.

Но с каких это пор Марианну стало волновать, чего он хочет? Попытаться-то можно.

Чем еще можно заняться в такой унылый день?

– Вы виделись со своими родственниками во время недели отдыха?

Подбородок у него напрягся. Долгую минуту Марианна думала, что он не ответит, но вдруг герцог сказал:

– С некоторыми. – Должно быть, он понял, как невежливо это прозвучало, и спустя паузу добавил: – Месяц назад я виделся с сестрами на крестинах, а теперь повидался с тетей и матерью.

– А они не ездили на крестины?

Он повернулся к ней:

– Нет.

Марианна выдержала этот холодный взгляд и приподняла брови.

Он вздохнул и вытер с лица изморось.

– Моя мать нездорова, и тетя не может оставить ее. – Произнес он, и Марианна поняла, что больше она от него ничего не добьется. – Похоже, нам придется остановиться на ночь в маленькой деревне, а не там, где собирались, – добавил герцог.

Дождь внезапно усилился, к нему примешались снежинки.

– Я предупреждала дядю, что начинать турне в такое время года – безумие. По его словам, он заложился на возможные задержки. Полагаю, скоро мы поймем, достаточно ли он предусмотрителен.

– Честно говоря, в этой части Франции холодно не по сезону.

То, что он встал на защиту Барнабаса, человека, которого откровенно ненавидел, не удивило Марианну. В своем стремлении к справедливости герцог вел себя почти по-библейски. Она легко могла представить его сидящим на троне и приказывающим разрубить ребенка пополам.

Нет, это не совсем верно. Он справедлив, но не жесток.

– Погода в апреле вряд ли будет лучше, – сказала Марианна, уводя разговор в другую сторону. – Нужно будет покинуть цирк заблаговременно, чтобы успеть на вашу встречу с Домиником.

– Боюсь, вам придется пропустить один из боев, так как встреча назначена на вторник, – напомнил герцог. – Но думаю, я смогу доставить вас в Дижон на следующий поединок.

– Вы не обязаны никуда меня доставлять, ваша светлость. Как только вы заберете брата, вам захочется как можно скорее вернуться в Англию.

– Сначала я благополучно доставлю вас в Дижон, – отрезал он тоном, не допускающим возражений.

Марианна закатила глаза – точнее, попыталась, – но очень уж тут было холодно.

– Я договорился, что в Дижоне вас встретит новый тренер.

Она резко повернула к нему голову:

– Что?

– Один из списка Джека, некий Декстер Филдинг, будет ждать вас в Дижоне, чтобы сопровождать до конца турне. Я ему уже заплатил.

Она фыркнула.

– Джек сказал, Филдинг вам нравится.

– Декс мне действительно нравится, но дело же не в этом. Дело в том…

Да бог с ним, пусть заплатит хоть самому принцу-регенту, это вовсе не значит, что она обязана подчиняться его решениям.

– Ладно, забудьте, – сказала она, поцокала языком, побуждая Реджи ускорить шаг, и вскоре оставила герцога позади.

Стонтон не понимал, почему вообще пытается спорить с этой женщиной. Следовало просто отпустить ситуацию… Тогда она приехала бы в Дижон и ее поставили перед фактом.

Он нахмурился, глядя ей вслед. Марианна подъехала к фургону и пристроилась рядом. Хотя управлял им Гай, француженка – Сесиль – сидела подле него. В прошлый раз, когда он остановился, чтобы кое-что сказать Гаю, эти двое, подумать только, ожесточенно спорили об оружии. Женщина выглядела так, будто вот-вот вытащит пистолет и пристрелит Гая, поэтому Сент-Джон и задержался возле Марианны, надеясь, что после восстановления мирных отношений на пароме сможет спокойно с ней побеседовать. Но она же упряма, как осел!

Он придержал своего коня и дождался, когда с ним поравняется Эллиот, управлявший последним фургоном из четырех.

– Славный денек, – произнес Уингейт, улыбаясь другу из-под своей потрепанной шляпы. С недельной щетиной на лице он выглядел крайне неблагонадежно.

Стонтон показал на Марианну.

– Какого дьявола она в такую погоду едет верхом, а не сидит в одном из фургонов? – сердито воскликнул он и тут же пожалел о своих словах, увидев едва заметную усмешку Эллиота.

– А почему ты едешь верхом в такую погоду?

– Потому что я мужчина и верховая езда в такую погоду для меня пустяк.

– Так может, и для нее пустяк?

Сент-Джон недовольно фыркнул.

– Думаю, сегодня вечером мы не доберемся до пункта назначения, если дорогу окончательно развезет, – заметил Эллиот в явной попытке сменить тему.

Стонтон посмотрел на грязные рытвины, с каждым часом становившиеся все глубже.

– Ты карту изучил?

Эллиот взял с собой великолепный правительственный атлас всех местностей, которые они собирались проезжать.

– Смотрел. Думаю, до темноты мы успеем добраться до городка Лонгнесс.

Впереди скользнуло вверх заднее окошко женского фургона. В нем стояла Джозефина Браун с Ангусом на плече. Ее губы изогнулись в легкой усмешке.

Сент-Джон не мог понять, куда она смотрит, но подозревал, что на Эллиота.

– Что происходит между тобой и этой женщиной? Сегодня утром, за завтраком, ты с нее глаз не сводил.

– Есть в ней что-то… странное, – задумчиво отозвался Эллиот.

Сент-Джон расхохотался.

– В ней куча всего странного. Начиная с этой ее твари.

Ворон, словно услышав его, повернул голову и хрипло каркнул.

– Я и не знал, что ворон может быть домашним питомцем, и понятия не имел, что они могут разговаривать, – заметил герцог.

Когда эта птица что-нибудь говорила, голос ее звучал точно как у хозяйки, и это сильно выводило из равновесия.

Эллот хмыкнул:

– Это ее фамильяр.

Блейд повернулась к ворону, губы ее шевелились.

Большое черное создание мгновение поколебалось, а затем взмыло вверх, в этот мрачный дождливый день, и исчезло среди плотного ряда деревьев, выстроившихся вдоль дороги.

– И что это значит, хотел бы я знать? – спросил Эллиот.

Блейд еще раз глянула на него и захлопнула окно.

Сент-Джон не мог не заметить, что его обычно серьезный друг улыбается, а его острый, любопытствующий взгляд не отрывается от фургона.

Глава 19

В Лонгнессе, где им пришлось остановиться на ночь, было всего три постоялых двора, и все маленькие, так что гастролеры разделились на три группы. Барнабас, Соня, герцог и два его друга, Марианна и Сесиль выбрали комнаты в первом. Джо и трое жонглеров – во втором, а Нора, Люси и Тед забрали последние две комнаты в третьем.

– О чем вы с Гаем спорили