А я — фагоцит электронного мира…

Единственная опасность, которая ему грозит, — самочеловечество. Стоит человечеству по-настоящему испугаться виртуального мира — иклеточки начнут отмирать одна за другой.

Когда-то главным страхом Диптауна был страх остаться ввиртуальности навсегда. Не суметь выйти, умереть от голода, объедаясьпридуманными яствами.

Поэтому и были мы, дайверы. Те, кто мог выйти и вывести.

Потом что-то случилось… никто не знает, что, почему и как.Люди перестали тонуть. И мы оказались ненужными. Нет, глубина не убила нас,просто отвергла.

Теперь стряслась беда покруче. Что такое страх утонуть пособственной глупости, когда появилась опасность, что тебя утопят?

Настоящий страх всегда направлен извне.

Вот и всполошилась глубина… пораскинула несуществующимимозгами.

И Тёмный Дайвер, кем бы он ни был, узнал про существованиеоружия третьего поколения. И мальчик Ромка погиб, пытаясь вытащить из офисасамую страшную тайну Диптауна. И Ёжик рассказал мне сплетню о погибшем хакере.

В невидимых жилах быстрее понеслась кровь. Заигралиэлектронные гормоны, ударили по всему, что было нам дорого.

И старого, полудохлого фагоцита кинуло в мясорубку.Науськало на нового врага.

Глубина не умеет думать, она лишь живёт. И борется за жизнь,как умеет.

В списанных бойцах возникла потребность. В тех, кто ещёумеет бороться. Причём бороться по-настоящему. От души.

Вот Ричард Паркер — он был подлинным дайвером!

Глубина для него всегда оставалась лишь местом работы. Вреальном мире, наверное, имелось достаточно много интересного и волнующего. Ион вышел из игры. Отстранился.

И Вика сумела уйти. Легко, по крайней мере внешне легко.Забросила «перспективные темы», наплевала на налаженный бизнес, на способностипространственного дизайнера…

А мне уже не выйти. Хоть тушкой, хоть чучелом — лишь бы вглубину… Когда не осталось иного выхода, я готов был таскать нарисованныерояли, но не уходить из Диптауна.

Так и Ромка не смог уйти. Был великим дайвером-оборотнем,стал неумелым хакером.

Мы попали в ловушку. Нам казалось, что умение вовремястянуть виртуальный шлем — знак нашей свободы от глубины. Оказалось — не таквсё просто. Подлинная свобода — совсем иное. Цепных псов регулярно отпускаютпобегать, но лишь в пределах крепкой ограды.

Так у кого больше свободы — у болонки, гуляющей на поводке схозяином, или у волкодава, что носится всю ночь по двору, опьянённый свободой иметящий доски забора?

Приятно считать себя волкодавом, пока умеешь не замечатьограды…

— Ты меня держишь, сволочь, — сказал я. Посмотрел на компьютер.Вика нахмурилась, пытаясь уловить ключевые, командные слова. — Ты ведь и сейчасздесь, глубина…

— Не поняла, Леонид…

— Молчи! — рявкнул я на ни в чём не повинную программу. — Тыведь здесь, я знаю! Ты следишь… ждёшь… ты не умеешь думать и говорить, но тыумеешь жить!

Нарисованная Вика молчала.

Придуманная любимая — лучше настоящей. Она всегда выслушает.Согласится. И скажет лишь то, что ты хочешь услышать.

— Ты поймала меня, да? У меня дип-психоз? Я не могу безтебя?

Чего я жду? Ответа? Громового голоса: «Да, я компьютерныйразум, и ты в моей власти!»?

Тогда это полноценный психоз. Без всяких приставок.

Я наклонился над столом, прижался лицом к холодному стеклумонитора. Прошептал:

— Да, ты права. Не могу без тебя. Мне нужен Диптаун. Нужнаэта роль… особая роль… пусть даже роль фагоцита…

Безумие — ругаться с грудой холодного железа.

Но ведь не большее безумие, чем умирать от нарисованныхпуль?

— Я согласен, — сказал я. — Глубина… я твой.

Я буду тебя защищать. Буду драться с любой угрозой, чтоможет прийти к тебе.

Вот только если окажется, что у нас были разные цели ирезультат тебя не устроит — не обессудь…

Но вслух я этого не скажу.

Никогда — при включённом компьютере.

Будем считать, что я полностью спятил.

deep Ввод.

Сколько я продержусь в режиме рваного сна, по три-четыречаса в сутки? Наверное, достаточно долго. Раньше ведь держался.

Личность номер один.

Мотоциклист. Байкер. Безликий, стандартный, никому неинтересный.

Вот только в кармане куртки-косухи лежит тяжёлый тупорылыйпистолет с зарядами второго поколения.

Не так уж и много по сравнению с тем, что можетпротивопоставить мне неведомый враг. И всё-таки получше прежнего. Пострашнее«Варлока» в чём-то.

Мне ещё не приходилось убивать чужие компьютеры.

Наверное, меня мог бы понять какой-нибудь бравый гусардевятнадцатого века. Одно дело — взять врага в плен, другое — зарубить… а воткак насчёт того, чтобы убивать под противником лошадь? Даже не лошадь, скажемгордо и красиво — коня! Который не просто средство передвижения, а ещё и верныйлюбимый друг, напарник, не раз выручавший и помогавший…

Ничего. Придётся — убью.

Фагоциты совести не имеют.

Достаю из кармана Протея пейджер. Маньяка вообще нет в сети…что ж.

— Шурка, это очень важно. То, чего не может быть, есть. Надопоговорить. Очень срочно. Назначь место и время.

Всё. Сообщение отправлено. Теперь остаётся лишь ждать… иискать другие пути.

Кто у меня ещё остался из знакомых хакеров? Версию со взломписьма всё-таки надо отработать до конца.

Ищу по пейджеру Падлу. Не нахожу. Надо было спросить…Впрочем, номер Чингиза я помню!

— Телефонный звонок в Москву, — сообщаю я. Пейджер мигаетзелёным огоньком — значит, денежный лимит до конца ещё не выбран. Звонок из виртуальностив реальный мир не очень дорогой, но всё-таки платный…

Набираю номер на клавиатуре, не доверяя пейджернымпрограммам распознавания голоса. Жду — минуту, другую, слушая размеренныегудки…

Чёрт возьми, да ты же по квартире с сотовым ходишь! Ответь!

— Да.

Голос Чингиза резок и напряжён, будто он ждёт какого-тонеприятного, но неизбежного разговора. Ладно, это его проблемы, а я сейчас ищу,на кого бы вывалить часть своих.