он тут. А я для страховки — за ним приглядеть, если что. Да вот не углядела.

— Однако… — Ксения не смогла скрыть удивления.

Вроде бы секретарша Маринка говорила, что Терпенев с Аллой года два вместе. Да пока она его окучивала, фирме «Прогресс-Рекорд» пять лет уже скоро будет. И чтобы семья распалась на такой долгий срок… Что-то тут не то. А впрочем, бизнес…

Да, Алку, выходит, просто использовали. Для прикрытия. Она-то небось надеялась, что жизнь свою устроит, за приличного небедного человека замуж выйдет, детей заведет. А ей — фигу. Но с другой стороны, может, и к лучшему все, хорошо, что она была Терпеневу никто, никаких к ней претензий не будет.

— Слушаю вас! — напомнила Ксения, видя, что старуха замолчала и утомленно прикрыла глаза.

— Да что тут говорить… Значит, проверенные люди от Лилии получают камни и кладут их в тайник в буфете. А Сергей должен был их забирать раз в месяц и передавать… ой, что-то мне нехорошо… голова кружится, в глазах темно…

— Дать вам воды? — Ксения сделала вид, что встревожилась, хотя на самом деле была уверена, что старуха просто играет, притворяется, уж очень не хочется ей раскрывать всю схему передачи африканских бриллиантов.

— Нет, лучше чего покрепче, для расширения сосудов, — старуха махнула рукой в сторону небольшого секретера. Спальня у нее была большая и заставлена всевозможной мебелью. Ксения откинула крышку и увидела, что одно отделение используется под бар. И среди бутылок углядела она что-то знакомое.

— Вот этого налить? — Ксения достала из «бара» бутылку самой обычной водки.

— Ты что? — Старуха вспыхнула, вскочила со стула. — Не тронь, поставь на место!

— Все понятно! В бутылках с водкой вы прячете алмазы, потому что они невидимы в воде и в водке. Прекрасный способ транспортировки алмазов, никто ничего не заподозрит.

Ксения поставила бутылку на место и спросила:

— Значит, водки не хотите… коньяку тогда?

— Да не надо ничего! — Старуха снова плюхнулась на стул. — В общем, Сергей должен был передавать их в одно место…

— На Вознесенский проспект, возле магазина кормов для животных, ведь так?

— Ну, так… — неохотно согласилась старуха. — Чего спрашиваешь, если сама все знаешь? Они их там раскладывают по бутылкам, так дальше и идет. Очень удобно, никто напрямую ни с кем не контактирует. В мебельном магазине не сталкиваются, на склад мало ли кто заходит… никакого риска. Только нужно точное время блюсти.

— Ага, а как Терпенева не стало — так вы и запутались.

— Ну да, знала только, что третьего дня еще надо было камешки забрать и на склад переправить.

— А если вы этого не сделаете?

— Сама знаешь, что будет, — вздохнула Светлана Федоровна. — Бизнес серьезный, в лучшем случае все разладится, и эти люди потребуют камешки назад. Хорошо еще, если меня не тронут. И никаких моих оправданий, что зятя убили, слушать не станут.

— А вы точно не знаете, кто его отравил?

— Никакого понятия не имею, вот те крест! — сказала старуха. — Сама видишь, какие у меня из-за этого проблемы. Зачем мне это?

— И не видели ничего и никого подозрительного, пока там в ресторане сидели в сторонке и наблюдали?

— Ничего такого. Алка к нему липла, но не на нее же думать. А больше никто и не подходил, кроме официантов и этого… как его… Отари.

— А они что, правда, дружили близко?

— Ну, у Сергея характер был хороший, врать не стану. С людьми он легко сходился, опять же для бизнеса это полезно. Так что, может, и дружили, я же не могла всех его знакомых рентгеном просвечивать, мое дело — бриллианты. А он, видишь, еще и с колтаном связался, дочку мою в это дело не вмешивал, на свой страх и риск работал. Скажи, а это не она его, стерва эта Олька?

— Исключено, — твердо ответила Ксения, — ей его смерть очень некстати была.

— Ну отдашь камни? — старуха смотрела заискивающе.

— Да берите! — Ксения бросила мешочек, но старуха его не смогла поймать.

Она наклонилась, чтобы подобрать его с пола, а когда разогнулась с трудом, в комнате уже никого не было.

Тезей закрыл глаза Филиппа, накрыл его изорванным плащом и пошел прочь, в глубину Лабиринта. Он шел осторожно, вглядываясь в темноту, вслушиваясь в каждый звук, в каждый шорох.

Так шел он несколько часов — и вдруг ощутил странный и страшный запах, запах дикого зверя.

Тезей остановился и замер, прислушиваясь.

Где-то совсем близко он услышал тяжелое, размеренное дыхание.

Тезей сжал в правой руке меч Посейдона, факел же, который держал в левой, поднял высоко над головой, чтобы его багровый свет падал как можно дальше во тьму.

И на самой границе света и тьмы он увидел… нет, не Минотавра, но только светящиеся во мраке полные злобы глаза.

И как только Тезей увидел эти глаза — раздался тяжелый топот, и чудовище бросилось на него.

Как будто сгусток разъяренной тьмы со страшным топотом несся на Тезея, выставив вперед острые загнутые рога. Горячее смрадное дыхание вырывалось из его ноздрей.

Тезей стоял на его пути, подняв меч, но в последний миг он понял, что Минотавр затопчет его, сомнет, как тонкую былинку. Тогда он отступил в сторону, в самый последний момент пропустив мимо бешено несущееся чудовище.

Минотавр не смог изменить направление и пронесся мимо Тезея — и тот успел ударить его мечом.

Минотавр издал страшный рев, в котором слились боль, удивление и обида, понесся дальше и скрылся в темноте.

Тезей проводил чудовище взглядом и осмотрел меч.

Его зазубренное лезвие было покрыто какой-то вязкой зеленоватой жидкостью с запахом тления. Должно быть, это кровь Минотавра, догадался Тезей.

Он осмотрел пол Лабиринта в той стороне, куда убежал Минотавр — и увидел цепочку зеленоватых капель — чудовище оставило за собой кровавый след.

Чудовище ранено, подумал Тезей. Оно уходит в самое сердце Лабиринта, в его темную глубину, чтобы там залечить эту рану, собраться с силами и снова напасть, когда он, Тезей, утратит бдительность.

Значит, не нужно останавливаться на полпути. Нужно завершить начатое, нужно убить Минотавра. И чем скорее, тем лучше, потому что здесь, в Лабиринте, время играет на чудовище — с каждой минутой оно крепнет, впитывая силы из сырой первобытной тьмы, из холодных стен Лабиринта. Ведь Лабиринт — это его родной дом. Тезей же с каждой минутой слабеет — та же сырая тьма выпивает его силу, подтачивает его мужество.

И Тезей пошел по следам зеленой крови чудовища.

Тезей шел дальше и дальше, углубляясь в таинственную