Почему?

Кто бы дал ему ответ на этот вопрос. Зато он мог легко рассказать о другом. О том, что ему нравился дождь, нравились тяжелые, будто свинцовые темные тучи, затянувшие все небо от одного края до другого. Ему нравился размеренный стук прозрачных капель, нравился холод, пронизывающий землю, нравился вечер, опускающийся на территорию академии.

Самый удобный вечер для того, чтобы поймать свою новую цель.

Правда, не для всех этот вечер казался удобным. Кто-то просто не замечал ни ливня за окном, ни стука капель, ни молний, вспыхивающих совсем близко от земли. Не замечал, хоть и смотрел в окно из комнаты в мужском общежитии на втором этаже.

Мысли Калеста были совсем не здесь. Его взор был не здесь. Своими темно-синими глазами он будто бы наяву уже видел свидание, которое только предстояло. Пожалуй, именно в этот вечер он был по-настоящему спокоен и доволен.

Последние недели стали для него настоящим адом. Что в Мелиссе было такого, чего не было ни у кого другого? Он не понимал, не мог найти и от того страшно раздражался. Его бесило все вокруг, выводила из себя каждая мелочь. Сам осознавал, что срывается по пустякам, но контролировать себя был не в состоянии.

А ведь он всегда славился своим контролем. Сам Его Величество хвалил парня за самообладание, равного которому не нашлось и у матерых дознавателей. Калест был гордостью королевской тайной службы, лучшим из десятки таких же молодых и амбициозных, а что теперь?

Он не мог думать о деле. Он не мог думать ни о чем, ни о ком, кроме Гномки, но заставлял себя работать, заставлял возвращаться мыслями в правильное русло.

Не терпел жалости, но именно жалость по отношению к себе и ощущал от близнецов. Впрочем, их дурные советы все-таки пошли ему на пользу. Нет, он не похитил Мелиссу, чтобы соблазнить, как предлагал Бальши. Не пел ей серенады под окном и не носил за ней сумку, как рекомендовал Джэйлиб.

Калест хотел хоть немного побыть с ней рядом и пока этого ему было достаточно. Идея с королевской библиотекой пришла к парню сама собой благодаря все той же Мелиссе. Это была целиком и полностью ее идея, а молодой мужчина лишь немного подкорректировал место их встречи, не желая делить ее внимание с кем-то еще.

В библиотеке академии постоянно кто-то слонялся.

Одержимый. Наверное, это слово больше всего подходило его состоянию. Смешно, нелепо, но он действительно надеялся на то, что девчонка его попросту опоила. Приворожила, использовала запрещенные зелья, однако эта версия не подтвердилась.

Нет, он испытывал влечение к другим. Неясное, скользкое, поверхностное и выматывающее, но этот эффект исчез уже через сутки, а сжирающее изнутри желание осталось. Желание хотя бы находиться рядом с Мелиссой, видеть ее темно-зеленые глаза, наблюдать за тем, как смешно она хмурит брови и временами закусывает нижнюю губу, если сильно волнуется.

Ревность. Пока хоть единожды с ней не столкнешься, никогда не узнаешь каково это — когда тебя изнутри сжирает неведомая сила. Не поймешь как это — дышать, но будто бы умирать с каждым новым вдохом.

Калест ревновал. Ревновал так сильно, что едва ли держал себя в руках, когда рядом с Гномкой находился дракон. Головой понимал, что преподаватель ему не соперник. Если захочет, Мелисса уже завтра будет принадлежать ему, но сердце…

Сердце сжималось в груди, стоило парню увидеть их вдвоем. Ральвиан урь Карстар никогда не вызывал у представителя тайной королевской службы положительных эмоций. Наглый, надменный, высокомерный — таким аристократа видели при дворе на тех немногочисленных балах, которые он посещал, скрываясь за маскарадными масками. Стоило дамам его увидеть и все внимание переключалось на мужчину, но он был холоден с ними будто глыба льда. Что привлекло синего дракона в несуразной человечке, что даже до плеча ему не доставала?

Кто бы знал ответ на этот вопрос. Зато Калест прекрасно был осведомлен о том, что шрам Мелисса ему все же вывела. Каким чудом бредовая идея оказалась действеннее чем все заклинания и мази, которые он перепробовал? Вот уж действительно чудо, пришедшееся совершенно ни к месту.

Парень рассчитывал не на одну встречу наедине и даже не на две, поэтому пришлось выкручиваться. И это хорошо, что уродливый шрам он за прошедшее время запомнил досконально, а иначе бы отличная идея не увенчалась успехом. Теперь же они могли видеться сколько угодно — до тех пор, пока ему не надоест.

Свидание? О, да! Он устроит ей самое незабываемое свидание в ее жизни. Свидание, достойное самой королевы. И она не устоит. Не устоит как и любая другая на ее месте, но проблема в том, что другая Калесту была не нужна.

Другая нужна была дракону.

Он выл в преподавательском домике, что находился на территории академии. Стиснув клыки, выступившие наружу, он выл, кромсая когтями обивку дивана. Лихорадочный блеск его желтых глаз отражался в окне, за которым беспрестанно лил дождь.

Мейстер Карстар ненавидел дождь, терпеть не мог грозу, потому что в такую погоду он не мог выпустить дракона. А зверь рвался. С каждым часом, с каждой минутой хищная тварь разрывала мужчину изнутри, стараясь завладеть его разумом, его телом.

Он сопротивлялся из последних сил. Чем дальше, тем хуже — этот девиз сопровождал его все последние недели и демоново зелье как назло не помогало.

Но ведь оно работало! Он сам чувствовал это влечение, сам испытывал тягу к девушкам. Оно должно было сработать!

Но не работало, хоть и пил его мужчина флакон за флаконом.

И здесь поставила защиту.

Тварь! Лживая, подлая обманщица!

Мейстер Карстар помнил Эбигайл Фарсуа еще девчонкой. Незаметная, обычная, ничем не примечательная. Она компенсировала жалкий уровень магии знаниями, штудируя учебники и научные труды днем и ночью.

Она не привлекала его. Ни будучи студенткой, ни будучи выпускницей. Они не сталкивались с Эбигайл нигде кроме занятий и он забыл бы о девушке как и о тысячи других, если бы она не вернулась в академию сначала практикантом, а потом преподавателем.

Впрочем, и тогда они не общались больше необходимого. Серая, блеклая, бесцветная. Ее манеры раздражали, ее поведение вызывало смех. Эбигайл Фарсуа старалась выглядеть старше своих лет, одеваясь словно старуха или воспитанница строгого женского пансиона. Она неукоснительно следовала всем правилам и заставляла следовать других. Скучная, чопорная, неживая. Ее енот и то больше походил на человека, чем она, но в один прекрасный день все изменилось. Мейстер Карстар вдруг взглянул на невзрачную девушку с совершенно другой стороны и понял, что пропал — окончательно и бесповоротно.

Чего он только ни делал ради нее. Совершал безумные поступки, свойственные только глупым влюбленным юнцам. Он презирал себя за эту слабость. Он ненавидел себя за каждый ее пустой взгляд. Он так и остался для нее никем, в то время как она полностью и безвозвратно завладела его сердцем, его мыслями, его зверем.