Митч почувствовал, что Джулия уже сидит вплотную к нему; еерука легла на его колено.

– Ты не хочешь потанцевать? – услышал он ее голос.

– Нет.

– Вот и отлично. Я тоже. А чего тебе хочется? Ее грудьходуном ходила по руке Митча, в нескольких дюймах от своего лица он видел еепризывную улыбку.

– Мне ничего не хочется, – сказал он ровным голосом и убралее руку.

– Ну, брось. Давай побалуемся. Твоя жена ничего не узнает.

– Послушай-ка, ты очень красива, но сейчас ты зрястараешься. Еще довольно рано, и у тебя достаточно пока времени, чтобы найтипарня получше.

– А ты остряк!

Рука ее вновь вернулась на прежнее место, и Митч глубоковздохнул.

– Почему бы тебе не убраться отсюда?

– Прости. – Она убрала руку.

– Я сказал. Убирайся.

Она отшатнулась от него.

– Что с тобой?

– У меня отвращение к болезням, вызываемым чрезмернойобщительностью. Убирайся.

– Почему бы тебе самому не убраться?

– Отличная мысль. Думаю, мне пора. Благодарю за компанию.

Допив пунш, Митч встал и, пробравшись через танцующую толпу,подошел к бару. Заказал пиво, уселся в темном уголке внутреннего дворика.Расстилавшийся перед ним пляж был совершенно пуст. Над самой поверхностью водыплавно скользили огоньки небольших суденышек и катеров. За спиной теплыйкарибский вечер был полон звуков смеха и музыки, которую извлекали из своихинструментов местные “Босоногие ребята”. Неплохо, подумал Митч, неплохо, но сЭбби было бы еще лучше. Может, они приедут сюда вместе следующим летом. Имнеобходимо было побыть вместе, и подальше от дома, от его кабинета. Какая-тополоса, какой-то барьер отделил их друг от друга, он еще не мог понять, что это.Просто было что-то такое, чего ни один из них не мог объяснить словами, но чтооба чувствовали. Это пугало его.

– Что ты там увидел? – Неожиданно раздавшийся рядом голосзаставил его вздрогнуть.

Она подошла к столику, села рядом. Темнокожая островитянка сголубыми или серыми – в темноте невозможно было определить – глазами. Глазаэти, глубокие и теплые, были прекрасны. Темные волнистые волосы зачесаны назад,свисая свободно, они скрывали почти всю спину. В девушке, похоже, смешаласькровь не только черной и белой рас, было в ней что-то и от латиноамериканки. Иеще что-то, наверное, тоже было. Белая полосочка бикини едва скрывала ее тугуюполную грудь, а яркая Длинная юбка с разрезом почти до пояса тоже открыла взорупочти все, когда девушка уселась, скрестив ноги. Обуви никакой.

– Ничего особенного, – ответил Митч.

Она была совсем юной; блеснувшие в детской улыбке зубыпоходили на жемчужины.

– Ты откуда? – спросила она.

– Из Штатов.

Она едва слышно рассмеялась.

– Это и так ясно. Откуда из Штатов? Речь ее была спокойной иясной, настоящий карибский английский.

– Мемфис.

– Сюда многие приезжают из Мемфиса. Ныряльщики иаквалангисты.

– А ты живешь здесь? – поинтересовался Митч.

– Да. Всю жизнь. Моя мать – местная жительница. Отец – изАнглии. Он давно ушел от нас, вернулся туда, откуда приехал.

– Не хочешь чего-нибудь выпить?

– Хочу. Рому с содовой.

Митч стоял у стойки бара и ждал, пока приготовят напитки.Какое-то нервное ожидание разливалось у него в желудке. Еще можно былоскользнуть в темноту, исчезнуть в толпе и пробраться в безопасность, в бунгало.Можно было бы запереть дверь и почитать что-нибудь об этом налоговом убежище.Скука! Да к тому же там сейчас был Эйвери вместе со своей пылкой подружкой.“Эта девушка безопасна”, – подсказывали ему выпитый ром и пиво. Один-двакоктейля, и они пожелают друг другу спокойной ночи.

Со стаканами в руках Митч вернулся к столику и сел напротивдевушки, стараясь держаться подальше. Вокруг них никого не было.

– Ты тоже ныряльщик?

– Нет. Не поверишь, но я приехал по делу. Я юрист, завтраутром у меня встреча кое с кем из банкиров.

– Долго ты здесь пробудешь?

– Дня два.

Митч старался быть вежливым, но кратким. Чем меньше онскажет, тем безопаснее будет. Она поменяла положение ног, беззащитноулыбнулась. Митч почувствовал в. себе какую-то слабость.

– Сколько тебе лет? – спросил он.

– Мне двадцать лет, зовут Эйлин. Я уже взрослая.

– Митч.

Ощущение тяжести в желудке пропало, голова прояснилась. Онсделал несколько больших глотков пива. Посмотрел на часы.

Она наблюдала за ним с той же мягкой улыбкой.

– Ты очень красив.

Как она торопится. Остынь, говорил он себе, не горячись.

– Спасибо.

– Ты спортсмен?

– Что-то вроде этого. А почему ты спрашиваешь?

– Ты выглядишь как спортсмен, такой мускулистый и надежный.

То, как она произнесла последнее слово, снова заставило егосердце биться учащенно. Он восхищался ее телом и пытался придумать такойкомплимент, который не звучал бы как приглашение. Забудь об этом, приказывал онсебе.

– Где ты работаешь? – попытался Митч перевести разговор вболее безопасное русло.

– В городе, в ювелирном магазине.

– А живешь?

– В Джорджтауне. А ты где остановился?

– В соседнем бунгало. – Митч кивнул налево, и она повернулаголову. Он видел, что она не прочь пойти посмотреть.

Девушка поднесла к губам свой бокал.

– Почему ты не веселишься со всеми?

– Я не очень люблю большие сборища.

– Пляж понравился?

– Просто великолепный.

– При луне он еще лучше. – Та же улыбка. Он промолчал.

– Бар в миле отсюда, дальше, по пляжу, будет получше. Давайпройдемся.

– Не знаю, мне уже пора идти. До утра нужно успеть кое-чтосделать.