пусть и не сильно, вообще почти все тело? Последствия переохлаждения? Непременно нужно спросить!

Вот только спрашивать было пока не у кого. Про Тима будто забыли. Ид-чип кроме всего прочего фиксировал также и время, и хотя поначалу, когда Тим только очнулся, ему было не до того, чтобы узнавать, который час, то теперь он на встроенный хронометр нет-нет да поглядывал, и с удивлением отмечал, что прошло полчаса, час, потом и два, а к нему так никто и не приходил. Это было странным, ведь насколько Тим понимал, информация о том, что он пришел в себя, наверняка должна была сразу поступить медуну. Другое дело, что это была не земная лечебница, а медицинский отсек дальней космической базы, и тот же врачел мог выполнять на ней и другие обязанности. Точнее, не мог, а наверняка выполнял – в космосе, как правило, работают не узкие специалисты, а мастера широкого профиля. Наверняка медун был занят сейчас чем-то срочным, и получив сигнал о состоянии Тима, понял, что тому ничего не угрожает, а потому и продолжил делать то, что делал. Это показалось Тиму вполне логичным, поэтому, успокоившись, он решил немного поспать – ослабленный организм уже устал бодрствовать.

Когда Тим проснулся и открыл глаза, в помещение как раз входил мужчина. Одет он был не в медицинский комбинезон, а в нелепую розовую рубаху, с черными шестиконечными символами разной величины, похожими то ли на букву «ж», то ли на недоразвитые снежинки. Рубаха была длинная, носил ее мужчина навыпуск, поверх синих, в обтяжку, похожих на балетные или гимнастические колготок. Обут же он был в точно такие же «девчачьи» красные тапки, что надевал иногда на Земле и сам Тим – это, конечно же, отметил Тимон, для Тимура ничего странного в одеянии незнакомца, кроме, пожалуй, раскраски рубахи, не показалось. С другой стороны, кто их знает, этих ученых, может, розовый – это командный цвет данной исследовательской группы, олицетворяющий, скажем, рассвет или озарение, а символические снежинки – это и в самом деле снежинки, поскольку база находится на весьма снежной планете.

Сам же мужчина имел одутловатое щетинистое лицо, глубоко запавшие, близко посаженные глазки и короткие волосы грязно-рыжего, словно ржавчина, цвета.

– Очухманился? – увидев, что глаза Тима открыты, буркнул он весьма хмуро.

Можно было подумать, что такому ходу дел он вовсе не рад, а ждал, что пациент откинет копыта. Или коньки, что более соответствовало характеру этой планеты. Да и, говоря откровенно, подобных словечек Тим от врачела не ожидал. Хотя, опять же, кто их знает, этих ученых. Судя по фольклору, берущему начало еще с древних времен, они всегда были слегка чудаковатыми. Да и не слегка, бывало, тоже.

– Да, я вот… – проговорил Тим, не зная, как охарактеризовать свое состояние поточнее. Так ничего и не придумав, спросил: – А что со мной было? Я… умер, да?

– А че, ты без сердца жить умеешь? – скривил губы «ржавый» медун. – Ясен мрак, умер. Окочурился по полной. Скажи спасибо, что мы тебя ждали. А то бы валялся и дальше на холодке.

– Ждали?.. – заморгал Тим. – Вы меня ждали? Почему вы меня ждали? А! Вы, наверное, вели астрономические наблюдения и заметили мое приземление?..

– Мы вели гастрономические наполнения, – неприятно захрюкал, хлопая себя по животу мужчина. – А потом наши передали, что ты у них «Стрижа» сдернул, просили глянуть. А нам чего не глянуть? Глаза есть пока. И во что глядеть, ясен мрак, имеется. Вот и узырили «Стрижика», а потом и как ты с него сколупнул…

– Погоди, ты сказал: «Наши передали?» – свел брови ничего не понявший Тим. – Но этот «Стриж» был у пиратов… А-аа!.. – дошло до него. – Это пираты угнали у ваших коллег «Стрижа», а не я! Мне пришлось на нем от них удирать. Но его здешние пираты запеленговали и вели по лучу, вот я с него и… сколупнул. Так что «Стриж» опять у пиратов.

– За «Стрижа» мы с тебя еще спросим, – недобро прищурился врачел. – А Пиратом будешь шавку свою называть. Мы не пираты, мы – свободные предприниматели.

Сказать, что Тим был ошарашен, значит ничего не сказать. По правде говоря, до него не сразу и дошло то, что он услышал. Только единое сознание распалось вдруг снова надвое, и Тимон в конце концов не выдержал первым.

«Мы что, у пиратов?!» – мысленно завопил он.

«Шакс! Да какие пираты, – раздраженно, а скорее, все же испуганно забормотал Тимур. – Пиратская база в другом месте, сам знаешь!.. Не может у пиратов быть несколько баз – на кой им это надо?»

«Но ведь этот, вон, говорит…»

«Что говорит? Он говорит: мы не пираты!..»

«Ага, свободные предприниматели… Это что, по-твоему? И что за "Стрижа" спросят…»

В общем-то, эти препирательства были совершенно лишними, и оба прекрасно уже понимали, что действительно находятся на пиратской базе. Просто очень уж не хотелось это принимать, вот и затеяли словесный пинг-понг. Так уж отреагировала психика. Готовилась, наверное…

Но и Тимону, и Тимуру было не только страшно оказаться у пиратов, но и очень обидно. Столько вытерпеть, преодолеть, в итоге даже умереть – и все же оказаться в плену! Непонятно лишь – как, почему так вышло с базами? Рыжий медун сказал, будто им сообщили о бегстве Тима на пиратском корабле, и после этого они здесь увидели полет «Стрижа» и отделение от него глайдера. И ни слова, что корабль вели навигационным лучом. Что же тогда получалось: их вел кто-то другой?.. Другие пираты? Или вообще не пираты? Судя по словам их собеседника, корабль оказался потерянным. Потому что разбился или потому что его вели действительно не пираты? Но тогда получается, что глайдером они воспользовались зря. Вот уж действительно обидно! Одинаковая досада захлестнула как Тимура, так и Тимофея. Это общее чувство снова объединило сознания в одно. И теперь уже Тим подумал, что раз уж так вышло, то нечего зря распаляться и корить себя – ничего это не даст. И в любом случае окончательно падать духом не стоит. Удалось сбежать от пиратов один раз – почему не попытаться еще? Нужно лишь дождаться подходящего случая. Хорошо уже то,