Черная дыра, уничтожающая рафинированные лучи, на которых работают все системы снабжения и безопасности, где-то на самой башне. «Омикрон неиссякаем. Он мог бы создать счастливое будущее без нефти и ядерной энергии, обнаружь люди его столетиями раньше…» – говорил Руфус Гор в одном из своих давних выступлений.

Вдруг браслет на запястье пикнул. «Не может быть…» Второй такой передатчик имелся только у одного человека на земле. Миккель вскочил с места и помчался со всех ног в сторону Старых Шахт. Точность сигнала была стопроцентной, браслет уже отображал координаты. Где-то здесь… Ближе… Некто приближался к нему, выйдя из зоны отчуждения вокруг башни. Сигнал указывал на одну из ветвей канализации.

По наитию он нашел этот люк, засыпанный пылью и вековой трухой. Из глубины прохода слышались шорох и сопение. Миккель свинтил крышку и опустил руку.

Сквозь такую узкую дыру может пролезть только худая девушка или…

Его схватили неожиданно крепко, и он сам не понял, как помог выбраться на свет фонаря чумазому, смердящему Лаки. На руке у него мигал ее браслет.

– Солдатище, дай обниму!

Реакция не на шутку испугала. Скорпен просто вжал его в стену, стискивая стальной хваткой, и рявкнул:

– Где Рика, черт бы тебя драл? Откуда у тебя ее передатчик?!

– Ау-ау-ау! Больно! Жива твоя Рика… тьфу… Бланш. Это она меня послала!

Миккель брезгливо разжал руки, а кудрявый упал на колени, от чего-то отплевываясь. Хотелось убить этого придурка. Не его он ждал.

Сюрприз, безусловно, не удался.

…За 24 часа до возвращения Лаки…

Чем меньше Лаки находился внизу, тем очевиднее становилось, что настоящий дом все-таки выше. Теперь Вавилон казался ему потерянным раем. Он утер нос и скрутил очередную сигаретку, чтобы хоть как-то успокоиться.

А Рика эта что? Или Бланш? Черт уже разберет, кто она на самом деле.

Еще тогда, в туннеле у башни, он понял, что она рыскает по каким-то своим делишкам. И хватило же кишок попроситься на прямую аудиенцию с Синишей… Чтобы там ни было, каша заваривалась нехилая. Тут найти бы тихое место и переждать, наблюдая, но… Из тьмы напротив выстрелил знакомый неоновый луч.

– Не подглядывай, извращенка, – вяло огрызнулся Лаки.

Бланш вышла на свет одинокой тусклой лампы: нервная, еще более встрепанная, с глазами, превратившимися в дыры. Голубая точка в правом зрачке погасла. Пугливо обернувшись, она подошла вплотную и зашептала в необъяснимой лихорадочности:

– Быстро, уноси ноги, прямо сейчас же… Идешь по Тракту назад к Вавилону. Миккель тебя встретит. Помнишь его? Солдат наш. Расскажи ему, что Синишин луч на основе урана, у Вавилона нет доступа к его оставшимся залежам. Синиша хочет разрушить таможни. Атака уже готовится, это вопрос нескольких дней. Может, неделя… Скажи, чтобы переводили все дроны с внешних баз на таможни.

Лаки слушал, округлив глаза и забыв про гаснущий окурок. За ломкими фразами Бланш угадывалась неотвратимость. Тикал таймер. Их всех на него поставили: что сверху, что снизу.

Браслет с ее запястья перекочевал на его руку. Походило на таможенный передатчик. Ее губы что-то еще шептали, но уже без звука. Она словно сама собиралась на смертную казнь после этого.

– П-понял, – с промедлением ответил Лаки. – А почему я?

– Потому что всем на тебя срать.

На это хотелось оскорбиться, но Лаки счел, что контекст все же не тот.

– А ты что? Может, вместе дернем? Вдвоем веселее.

– Это тебе не поход за приключениями, – отбрила она, едва дослушав. – Я должна буду идти к Ашанти. Так велел Синиша. Собачники находятся на грани войны с Первыми Людьми. Синиша хочет переманить Ашанти на свою сторону, иначе она захватит его территорию, как только он пойдет на башню. Для этого ему нужна я в переговорах.

Лаки поперхнулся и сплюнул. Бланш не шутила. Глаза стали совсем матовыми и безжизненными. В ней всегда было что-то жуткое, и чутье подсказывало, что эта серая мышка на самом деле живет по принципу «все или ничего».

Только вот что для нее все? Но спрашивать не стал. Захотелось вместо этого предупредить.

– Ты вообще понимаешь, что Синиша тебя скормить хочет? Ашанти – это второй монстр под землей после него.

– Я знаю, что делаю. Ты, главное, не подведи.

С этими словами ее фигура отступила во тьму. Лаки недоверчиво смотрел на то место, где она была, но понимал, что сделает, как велено. Хорошо у нее получалось приказывать.

Карл Каннингем сидел в Ложе один, почти в полной темноте. В небесной вышине кружились созвездия и заливала все своим светом полная Луна. Она все так же наблюдала за горемычной Землей и тянула к себе невидимые воды высохших морей.

Где-то рядом с ней сверкала яркая точка спутника.

– Привет, «Гера», – меланхолично пробормотал Каннингем. – Привет, моя хорошая. Только ты, звездочка, нас и спасала.

Аэрокосмический отдел «Фау» сломал голову, пытаясь найти объяснение внезапному обесточиванию Вавилона. Ответы искали в небе, на кольцах башни и на спутнике. Снаружи ползали жучки-исследователи, посылая первичные результаты диагностики.

Каннингем провел по пульту ладонью, выводя вокруг себя голограммы кодов операционной системы. Вернее, то, что появилось несколько месяцев назад вместо них. Невообразимый клубок синих линий, которые даже отдаленно не напоминали кодировку… Графический баг так и не удалось убрать. Никто на башне уже не имел доступа к бэкенду[3] системы, а в ответ на их запросы Вавилон упрямо отражал длинные голубые полосы. Иногда даже казалось, что это чьи-то капилляры… Цвет они, правда, потеряли несколько дней назад.

Двери Ложи пискнули. «Старший аэрокосмический инженер И-Шин Яо», – отрапортовали динамики по завершении верификации.

Неоновые узоры опутали фигуру инженера, стоило ему войти в Ложу.

– Относительно тестирования аварийных резервов энергии… Они рассматриваются башней как некий отдельный источник, поэтому мы еще можем ими пользоваться. Но дело в самой башне.

– Раскодируйте эти чертовы прожилки! Это должно быть связано с тем, что Омикрон-лучи перестали трансформироваться в энергию! – отрывисто сообщил Каннингем.

– Мы работаем над решением, – терпеливо отозвался И-Шин. – Еще кое-что обнаружилось по завершении сканирования внешнего периметра башни. Не связано, правда, с текущей проблемой.

– Да? – На инженера уставились с тусклым любопытством.

Тот присел на край стола и чуть торопливо продолжил: