о ней не знали, метки не было. Честно говоря, она не могла ожидать, что я буду ездить на ней, – я могла сломать себе шею. Лорен продолжала смотреть на меня с безмолвным вызовом, склонив голову набок, а большие пальцы зацепились за талию. Вся наша дружба, казалось, зависела от этого идиотского поступка.

– Ладно, – сдалась я. – Хорошо.

Я положила сумку, перелезла через забор и пошла к корыту, из которого пила кобыла. Она посмотрела на меня с подозрением, вода капала с ее щетинистого подбородка, белки ее глаз закатились. Я вспомнила мятные конфеты, которые были у меня в кармане, и держала несколько в ладони, издавая звуки поцелуйчиков. Кобыла замешкалась, затем подалась вперед, вытянув шею.

– Не так быстро, – сказала я.

Я заставила ее подойти ко мне, затем разжала кулак и накормила. После этого я погладила ее по шее и навалилась своим весом ей на плечо, как мальчики на наших школьных дискотеках. Она отступила на два или три шага, достаточно близко к желобу, и я подумала, что смогу использовать его как опору. Я накормила ее второй конфетой.

– Хорошая девочка, – сказала я.

Я взяла гриву в кулак, наступила на корыто и медленно, потихоньку поднялась вверх, постепенно нагружая ее спину. Она сделала пируэт и пошатнулась задней частью, но к тому времени я уже была на ней.

– Хорошо, хорошо, хорошо, – прошипела я.

Она слегка вздрогнула, как будто ее ударило током. Я сунула пальцы в ее гриву. Когда ее задняя часть поднялась во второй раз, моя лобковая кость врезалась в холку, ударившись о твердый скалистый гребень у основания ее гривы. Я ахнула и тяжело соскользнула в сторону.

– Господи, – услышала я крик Лорен. – Осторожнее.

Кобыла двинулась назад, как грузовик-самосвал, стремительно, с поджатым хвостом. Я чувствовала, как сжимается моя грудь, в ушах был глухой белый шум. В любой момент она могла меня сбросить, сломать кости о твердую землю, растоптать ногами. Я начала разговаривать с лошадью, шепча ей куда-то в шею, рассказывая ей, какая она красивая, какая хорошая. «Пожалуйста, пожалуйста», – умоляла я. Внезапно кобыла перестала шагать и брыкаться и стала слушать меня. Ее уши, которые были плотно прижаты к голове, начали дрожать, когда она расслабилась. Она издала последнее недовольное фырканье, и бой был окончен. Я не могла поверить в это, я сделала это. К моим пальцам, сжатым от страха, начала возвращаться кровь. Звон в голове утих. Я начала смеяться в форме нервной истерии и посмотрела на Лорен, которая улыбалась в ответ и хлопала в ладоши.

– Твою же мать, Жозефина. Я думала, тебе конец, – крикнула она под впечатлением.

– Я тоже.

– Моя очередь, – сказала Лорен и подошла ко мне, где пони жевал высокую траву вокруг корыта. Прежде чем пони понял, что произошло, Лорен вскочила с земли и перекинула ногу через его спину. Ее ступни смехотворно болтались по обе стороны от его широкого, округлого живота.

– Н‐но, – приказала она. – Вперед.

Пони уперся пятками и отказался двинуться с места.

– Он, блин, не шевелится даже.

– Ты должна показать, кто здесь главный, – сказала я.

На меня что-то нашло. Без предупреждения я наклонилась и резко ударила ее пони в зад. Он удивленно покачнулся вперед и устремился через залитый лунным светом загон. Лорен покачивалась сверху, ее длинные ноги хлопали. Я помню, как ее длинные светлые волосы развевались по ее спине и как она истерически смеялась, подпрыгивая вверх и вниз. Без бюстгальтера ее груди колыхались под футболкой. Внезапно пони, должно быть, решил, что этого достаточно, и остановился, затем опустил плечо, меняя направление. Пони пошел в одну сторону, Лорен – в другую. Она ударилась о траву, несколько раз перекатившись.

– Ой, – закричала она.

– Боже мой! – крикнула я, соскальзывая с лошади. – С тобой все в порядке? Не двигайся!

Я подбежала к ней, убирая волосы с ее глаз, убирая траву с ее рта.

– Скажи мне, где болит. – Я искала кровь, а потом закричала: – Что-нибудь сломано?

– Да, – сказала она и испустила протяжный стон.

Мне было плохо. Я сделала это. Это была моя вина.

– Моя задница, – сказала она, – мне кажется, я сломала себе чертову задницу.

Затем она перекатилась на бок, схватившись за свой зад, так сильно смеясь, что не могла говорить.

– Боже мой, да ты сука! – закричала я. – Я думала, тебе действительно очень больно.

Лорен взвыла еще громче.

– Серьезно, – выдохнула она, пытаясь отдышаться. – Тебе придется меня поднять.

Я протянула руку и помогла ей проковылять к воротам, где она лежала на животе и все еще смеялась. Мы курили одну сигарету за другой, хвастаясь тем, что только что сделали. Я вспомнила, что взяла бутылку из дома крестной, и вытащила ее из сумки.

– Что это? – Лорен посмотрела на написанную от руки этикетку.

– Слоу-джин.

Она сделала глоток и скривилась.

– На вкус как сироп от кашля.

– Он лекарственный.

Она выпила чашку, которую я налила. Я зевнула, встала и отряхнула свой костюм, который, вероятно, был испорчен. Это мне нужно было объяснить маме. В кармане остались две мятные конфеты. Я оставила их на заборе, чтобы лошади нашли их позже. Я помогла Лорен подняться, перекинула сумку через плечо и подержала ее за руку. Она наклонилась ко мне.

– Ты настоящий псих, ты это знаешь? – сказала она.

Она изобразила клешни средним и большим пальцем и отправила окурок через забор.

– Безумная, – крикнула она.

Лошади спали. Они фыркнули, покачали головами, а затем снова погрузились в сон. Мы проковыляли к дому Лорен, обнимая друг друга, пьяные и хихикающие.

29

Благодаря тому, что мы много раз меняли общежития в бесконечной карусели комнат, кроватей и тел, Божественные могли спать где угодно. На партах, в часовне, на экзаменах, на постановках и публичных лекциях. Но той ночью, пока Лорен храпела, я лежала без сна и смотрела на старые футбольные наклейки и карточки с Cabbage Patch, приклеенные к стене. Рука Лорен свисала надо мной с верхней койки, как виноградная лоза. Мой желудок издал серию стонущих и булькающих звуков, похожих на слив в раковине, и я слезла с нижней койки, которая когда-то принадлежала Стюарту.

– Лорен, – прошипела я.

Я стояла и ждала, пока она двинется, толкая кровать так, чтобы ее рука качнулась, но она бессвязно хмыкнула, перевернулась и снова заснула лицом к стене. Ее джинсы валялись в куче на полу, где она их сбросила, прежде чем залезть в кровать. Я молча похлопала по карманам в поисках шпильки Джерри, но ее там не было.

Я снова потрясла кровать.