– Лейтенант! Сюда! К нам!

Вся огневая позиция, ниши, ровики были закрыты тяжелойстеной стоячего дыма, везде комья подпаленного, выброшенного разрывами грунта,везде темный снег и земля: на брезентовом чехле орудия, на казеннике, наснарядных ящиках. Но панорама была цела, и Кузнецов, кашляя, задыхаясь,лихорадочными пальцами стал отсоединять ее, оглядываясь на ровики, откудаподнялась и пропала чья-то голова круглой тенью в дыму.

– Кто там? Вы, Чубариков? Все живы?

– Товарищ лейтенант, к нам!.. К нам прыгайте! Из левогоровика за нишей со снарядами высовывалась голова в косо державшейся на одномухе засыпанной землей шапке. Голова покачивалась на длинной шее, выпуклые глазамерцали возбуждением, призывом - это был командир второго орудия младшийсержант Чубариков.

– Товарищ лейтенант, к нам!.. К нам прыгайте!

– Товарищ лейтенант, к нам! Разведчик у нас!..

– Что? - крикнул Кузнецов. - Почему прицелы не сняли?Без прицелов думали стрелять?

– Товарищ лейтенант, раненый он. Разведчик тут вровике! Оттуда пришел… Раненый он…

– Какой разведчик? Вы что, контужены, Чубариков?

– Нет… Чуток ухо свербит. Оглушило вроде… А так -ничего… Разведчик к нам прибежал!

– А-а! Разведчик? Из дивизии? Где разведчик? Кузнецовглянул на небо - гигантская карусель "юнкерсов" сомкнулась кольцаминад степью - и, перескочив нишу, спрыгнул в ровик, сунул панораму в грудьЧубарикову. Тот схватил ее, заморгав как тушью нарисованными ресницами, и сталзаталкивать панораму за пазуху.

– Забыли, Чубариков, про панораму? Где разведчик? Вдлинном ровике, насколько можно вжимаясь в стены, сидели, с торопливойненасытностью куря толстые цигарки, пожилой, с седыми висками, наводчикЕвстигнеев и два человека из расчета в извоженных глиной шинелях. Здесь же былине успевшие уйти к лошадям ездовые Рубин и Сергуненков. Оба молчаливо-угрюмые,оба напряженные, смотрели в одном направлении. Там, куда смотрели они, в концеровика полулежал мелово-бледный парень в маскхалате, с откинутым капюшоном, безшапки; в цыганских курчавых волосах забился вперемешку с землей снег, вокругленных глазах - боль, узкие скулы стянуты желваками. Левый набухший кровьюрукав маскхалата и телогрейки был располосован до плеча финкой, воткнутой вземлю возле ног. Парень, перекосив рот, мертвенно-синими, перепачканными вкрови пальцами неловко перетягивал бинтом индивидуального пакета предплечье,скрипел зубами:

– Ах, гады, гады!.. Командира дивизии мне!.. Полковникамне!..

– Помогите ему, быстро! - крикнул Кузнецов Чубарикову,голова которого все моталась из стороны в сторону на длинной шее, будто онвытряхивал из ушей попавшую туда воду. - Что стоите? Сделайте перевязку!

– Не дается, - мрачно отозвался ездовой Рубин, плюнулна заскорузлую ладонь, в плевке погасил цигарку, а окурок сунул за отворотшапки. - Разве-едчик, вишь ты, сам с усам! Куда там - гонор! Не подступись!Орет на всех, как психовой!.. Разве-едчик!..

– Тут гремит все, огонь по степу… света не видать,товарищ лейтенант, - ломким голосом заговорил Сергуненков, с выражениемизумления и доказательности возводя на Кузнецова детские голубые глаза, - а он…ну, ровно бешеный какой… идет, качается, кричит что-то… ввалился потом… весь вкрови. Командир дивизии ему нужен. Из разведки он…

– Верим все на слово, лопухи! Куда там, "изразведки"! - передразнивая Сергуненкова, выговорил Рубин, обратив своеквадратное коричневое лицо к разведчику, который, вероятно, ни слова не слышализ разговора, все упорнее натягивая на предплечье соскальзывающий бинт. -Документы у него надо строго проверить!.. А что? Может, из совсем другойразведки…

– Глупость! Чушь мелете, Рубин, - оборвал Кузнецов ипротиснулся между солдатами к разведчику, резко сказал: - Дайте бинт, помогу!..Откуда? Один вернулись?

Разведчик, пытавшийся зубами затянуть бинт, яростно сорвалего с предплечья, угольно-черные бешеные глаза всверлились в пространство надровиком, в уголках губ закипела пена, и сейчас, вблизи, заметил Кузнецов тонкиеструйки крови, засохшие на мочках его ушей. Он был, видимо, контужен.

– Не трожь! Отойди, лейтенант! - застонав, выкрикнулразведчик и, оскалясь, заговорил взахлеб: - К командиру дивизии меня надо,понял? К полковнику меня… Чего, как на бабу, уставился? Из поиска я, издивизионной разведки, понял? К полковнику… звони, лейтенант! Чего глядите,сволочи? Потеряю сознание - и хана!.. Сознание потеряю!.. Понял, лейтенант? - Ииз злых глаз его покатились слезы боли.

Запрокинув голову, он здоровой рукой обезумело рванул подмаскхалатом пуговицы телогрейки, пуговицы гимнастерки, окровавленными пальцамизацарапал ключицы, выступавшие над застиранным морским тельником.

– Быстрей, давай быстрей! Пока в сознании я, понял?..Звони полковнику, Георгиев - моя фамилия. Звони, сказать я ему должен!..

– Отправить бы его надо, товарищ лейтенант, - рассудительновставил пожилой наводчик Евстигнеев.

А Кузнецов все смотрел на пальцы разведчика, царапающиеключицы, теперь хорошо понимая, что этот морячок - один из той разведки,которую ожидали на рассвете и не дождались.

– В голову он контуженный, видать, и кровью изошел, -сказал младший сержант Чубариков. - Как же его… в дивизию-то, товарищлейтенант? Кончиться по дороге может…

– На себе не поволокешь! А чего он в разведкеузнал-то!.. - вставил Рубин прокуренным злобным голосом. - После дракикулаками… Моряк! На кораблях плавал, небось один шоколад жрал и белой булкойзакусывал. А мы лаптем щи… Раз-ве-едчик!..

– А может. Рубин, и поволокешь! - обрезал Кузнецов,видя близко широкое и багровое лицо Рубина. - Кто здесь будет командовать? Вы,Рубин?

– С умом надо, товарищ лейтенант…

– С вашим? Или с чьим? - крикнул Кузнецов и повернулсяк Чубарикову: - Связь с Дроздовским есть? Работает телефон?

Чубариков только повел головой в сторону задней стенкировика: связь, мол, должна быть.

– Перебинтуйте его, Чубариков, не давайте ему бинтсрывать! Я сейчас соединюсь!..

– Товарищ лейтенант, подождите! На нас идут. Опять!.. -предупреждающим голосом вскрикнул Сергуненков и зажал уши.

А Кузнецов посмотрел в небо, уже выбежав на огневую площадку.Огромная карусель "юнкерсов" вращалась над берегом, и опять,сваливаясь из круга, подставляя засверкавшие плоскости невидимому солнцу,скользнул в пике над дальними пехотными траншеями головной "юнкере",круто пошел к земле.

Когда Кузнецов спрыгнул в неприютно мелкий, уз кий окопчиксвязи, телефонист Святов сидел, пригнув голову к аппарату, придерживая однойрукой трубку, привязанную тесемочкой к голове. И, втиснувшись в тесный ровик,вынужденный прижаться своими коленями к коленям Святова, Кузнецов на мигиспугался этого случайного прикосновения: он не сразу понял, чьи колени дрожали- его или связиста, - и попытался отодвинуться как можно дальше к стенке.