Волгин обозлился и категорически отметал всеварианты, которые предлагала алчная Нина. Полгода он держался, словно крейсер«Варяг», но потом дрогнул, потому что бывшая супруга нашла просто лакомыйкусочек. Брошенному мужу предлагалась отличная двухкомнатная квартира в новомкирпичном доме возле самого метро, две минуты пешком, – Терентьевскаяулица, четыре. Комнаты восемнадцать и двадцать метров, холл, кухня, коридор,ремонт не требовался, состояние у потолков и полов – первоклассное, асантехника сияла белизной. Ошеломленный Волгин тут же подписал необходимыебумаги. Он даже не задумался, каким образом из одной, не слишком большойквартирки на Кутузовском вышло две – причем Нине предназначалась трехкомнатная,по метражу почти совпадающая с размениваемой.

Не вызвало у него подозрений и крайне любезноеповедение бывшей супруги. Нина полностью избавила Андрея от хлопот и даже, взявего паспорт, сама позаботилась обо всех формальностях для нелюбимого мужа.Велико же было его изумление, когда он явился по месту новой прописки.

В якобы его квартире хозяйничала незнакомаяженщина, заявившая:

– Мы ни с кем и не думали меняться!

– Но как же? – оторопелСергей. – Вот смотрите, мой паспорт с пропиской – Терентьевская, четыре.

– Вот и езжайте туда, – фыркнулатетка, – чего вы к нам явились!

– Но…

– У нас другой адрес, – втолковывалахозяйка, – Леоновская, девять. Да посмотрите на табличку.

– Незачем мне на нее смотреть, –вскипел Сергей, – я видел уже, когда квартиру осматривал.

– Каким местом смотрел? –поинтересовалась тетка и благодушно предложила: – Пошли вместе!

Они спустились во двор, и у Сережи отвислачелюсть. На углу дома висела табличка: «Леоновская, 9».

– Как же? – забормотал он. – Ясам читал на днях: «Терентьевская, четыре».

Хозяйка квартиры пожала плечами и удалилась,пришлось Волгину искать Терентьевскую. К его ужасу: она оказалась на краюсвета, в Куракине, а номер четыре принадлежал жуткому двухэтажному бараку безлифта, мусоропровода и горячей воды. Нина просто повесила на нужный домфальшивую табличку и сняла ее после ухода супруга-лопуха. Стоит ли упоминать,что все суды он проиграл.

– Ну как, история? – поинтересоваласьОля.

– Да уж, – вздохнула я и не сталаговорить ей, что вся афера подробнейшим образом описана в «Загоне сгиенами». – А Владимир Кошельков и Степан Разин, кто они?

– Без понятия, – протянулаОля. – Ничего в голову не приходит, а вам очень надо?

– Да, – подтвердила я.

– Тогда сходите к Элеоноре. Вот уж онапро всех знает!

– А это кто?

– О, историческая личность, –ухмыльнулась Оля. – Вдова писателя Киселева, дама высшего света, жуткаясплетница.

– Как мне к ней попасть?

Оля взглянула на часы:

– Половина второго, надеюсь, она ужепозавтракала. Вот что, подождите.

Журналистка взяла телефон и замурлыкала:

– Норочка? Доброе утро, это Лелечка из«Мира литературы», как здоровье? Как наша Софочка?

Разговор плавно потек вокруг разных тем.Примерно полчаса Оля пела соловьем и, только обговорив все, приступила к моейпроблеме.

– Норочка, помогите. У меня естьзнакомая, молодая, вашего возраста, развелась с мужем и теперь приходитсяработать, вот и пристроила ее из жалости в свою редакцию. Но моя протежечеловек робкий, в писательском мире личность необстрелянная, ей надо кое-чтоузнать, а кто, как не вы, поможет? Звать ее Евлампия. Да-да, чудесное имя! Таккак, ей можно приехать?

Положив трубку, она велела:

– Пишите адрес. Нора ждет. Имейте в виду,в разговоре с ней следует употреблять фразы: «Нора, вам ведь еще нет и сорока»или «Как завидую таким молодым женщинам, как вы», либо «Деточка, позови маму».

Я рассмеялась:

– Пожалуй, последнее чересчур.

– В самый раз, – отмахнуласьОля. – Кашу маслом не испортишь.

Не знаю, не знаю, если вбухать килограмм«Анкора» в блюдечко гречки, может и стошнить.

– Нора – кладезь информации, –продолжала она, – и, если вы ей понравитесь, расскажет все. А подлизатьсяк ней можно, лишь без устали нахваливая ее внешность. Только упаси вас богсказать: «Ах, дорогая, для своего возраста вы великолепно выглядите, большесорока и не дать». Помните – Норе тридцать пять, а уж сколько по паспорту – этоникому не ведомо. Ее муж, талантливый поэт, скончался десять лет тому назад.Так вот году этак в 1980-м он произнес гениальную фразу: «Норочка, детка,перестань бегать в милицию и менять паспорт, а то скоро твой возраст совпадет спартийным стажем». Между прочим, он был недалек от истины. Год рождения вдокументах Элеонора изменяла с легкостью. Начальник паспортного стола толькоухмылялся, получая раритетные по тем временам подарки – виски, американскиесигареты и растворимый кофе, а вот партийные бумаги коммунисты стерегли, какАргусы, и нечего было даже думать о том, чтобы исправить пару цифр в анкете.Наверное, поэтому Нора и вышла из рядов КПСС в числе первых.

– Спасибо, Оленька, вы очень помоглимне, – произнесла я, возясь с сапогами.

– Я помогаю не вам, а Лене, –ответила девушка. – Насколько я поняла, вы ищете убийцу Кондрата. А ядолжок Елене Михайловне возвращаю.

– Какой? – изумилась я.

– Меня на работу в «Мир литературы»сначала взяли стажером, – пояснила девушка, – с испытательным сроком.А когда он закончился, главный редактор сообщил: «Уговоришь Кондрата Разумовадать нам повесть, чтобы из номера в номер печатать, возьму в штат, а если нет,то и расстанемся друзьями». Представляете?

Кондрат, естественно, послал Олю кудаподальше. Но девушка все звонила в надежде на то, что он сменит гнев намилость. Потом, набравшись наглости, заявилась к литератору домой и нарваласьна Лену. То ли от усталости, то ли от обиды начинающая журналистка разревеласьи выложила все супруге.

– Езжай домой, – велела та. –Успокойся.

Она покорно вернулась к себе. А наутро Кондратлично приехал в «Мир литературы» и, сунув Ольге тощую папку, буркнул:

– На, плакса, получи повестушку, да скажиЕлене Михайловне спасибо. Терпеть не могу газетных публикаций с продолжением.

– Так что теперь мой черед добрые деласовершать, – закончила Оля. – Ясно?