– Оля, это Евлампия, родственница…

– Помню, – протянула девушка. –Одна вы с таким именем среди моих знакомых, только не надо опять прикидыватьсядвоюродной сестрой Лены…

Я совсем забыла, что на поминках Ангелины Оля«догадалась», что я не сестра.

– Оленька, мне очень надо с вамипоговорить.

– Сейчас?

– Желательно.

– Но тогда вам придется приехать ко мне,потому что выйти из квартиры в ближайщие два дня я просто не способна!

– Лизок! – закричала я. – Яубегаю. Накорми Пингву мясом, а то совсем озвереет.

– Ладно, – пискнула девочка. –А ко мне гости собрались, можно?

– Кто? – поинтересовалась я, струдом застегивая сапоги – «молния» заедает.

– Машка Гаврюшина, – ответилаЛизавета. – Будем кекс печь!

– Чудесно, оставьте кусочек, –попросила я и выскочила на улицу.

Оля Кондратьева предпочитала в выходные дниоттягиваться на полную катушку. Лицо она не красила, не причесывалась икуталась в уютный стеганый халатик.

– Вот, – пробормотала я, протягиваякоробочку с пирожными, – тут картошка и корзиночки. Не знала, какие вылюбите…

– Прелесть, – выдохнула она. –Жаль, что у меня три кило лишних.

– По-моему, вы можете спрятаться завязальной спицей, – рассмеялась я.

Оля слегка покраснела:

– Это только кажется, а весы показываютпятьдесят семь, для меня много.

– Я знаю чудесную диету,французскую, – сообщила я.

Так, мило болтая о том, как спустить лишнийжирок, мы открыли коробочку и слопали по три восхитительно свежие картошки,оставив корзиночки для следующей порции кофе. Наконец мне показалось, что Оляпришла в благодушное состояние, и я приступила к «допросу»:

– Оля, вы знакомы с книгами КондратаРазумова?

– Конечно, – удивленно ответилажурналистка. – Мне за это деньги платят!

– Читать детективы – работа? –изумилась я.

– Да, и притом тяжелая, – вздохнулакорреспондентка. – Я веду рубрику «Новинки» и обязана представлятьчитателям романы. Иногда такое читать приходится, глаза закатываются. Ну кактолько подобное выпускают? Мрак! Правда, у Кондрата вещи были всегдапрофессионально сделаны, хоть я и не люблю романы на криминальную тематику.

Надо же, вот бедняга, что же она читает передсном?

– Оленька, а вы в его произведениях неузнавали никого из знакомых?

Девушка захихикала:

– Случалось, он, когда особенные гадостипро известных лиц сообщал, писал перед текстом небольшое предисловие: фамилиивыдуманы, события тоже. В 1997 году, когда книгу «Горячий лед» опубликовали,такой скандал вышел!

– Какой?

– А он там весь сюжет построил вокругсемьи академика Зарина Ивана Михайловича. Уж какие гады его родственничкиоказались, жена Марианна, дочка Аня и сын Дима. Мрак и жуть – убийцы, сутенеры,проститутки…

– Ну и что?

– А то, – продолжала веселитьсяОленька, – то самое. Есть академик Парин Иван Николаевич, реальносуществующее лицо, супругу его зовут Марина, дочь – Анеля, а сынка – Вадим.Чуете?

– Чую.

– Парин в жутком гневе явился к нашемуглавному редактору и потребовал, чтобы «Мир литературы» напечаталстатью-опровержение. Дескать, Зарин – это не Парин.

– Опубликовали?

– Нет, конечно.

– Почему?

– Во-первых, автор написал, будто всевыдумал, а во-вторых, академику объяснили, что после такой заметки у людейотпадут последние сомнения.

– И где сейчас Парин?

– Умер, а жена вышла замуж за иностранцаи укатила с детьми за границу.

– Оля, а предположим, в одной из книгглавные герои Нинель Молотобойцева, Владимир Кошельков и Степан Разин. Неподскажете, кто это может быть на самом деле?

– Не припоминаю такой книги, –засомневалась Ольга, откусывая от корзиночки.

– Ну, предположим, что она есть, о ком выподумаете?

– Сразу и не скажешь. Хотя НинельМолотобойцева – скорей всего Нина Кузнецова, та еще пройда.

– Кто это?

– Да она в писательской организацииработает, ведает материальной помощью и другими финансовыми вопросами. Вообщеговоря, она бухгалтер, но любит представляться так: член творческого союза,смех один. А что там про нее в романе написано?

Я порылась в памяти.

– Ну, много раз выходила замуж и обдиралакаждого супруга, как липку. Отнимала квартиры, дачи, сберкнижки. Собственноговоря, это все, но с каким смаком описаны ее махинации!

– Точно, это Нина, – расхохоталасьОля. – Знаете, какую штуку она проделала один раз? Скончаться можно. Онабыла тогда замужем за Сережкой Волгиным из «Первой газеты». Брак, как, впрочем,и три других до этого, распался. Нина вновь затеяла размен квартиры бывшегосупруга. У Сережки до женитьбы была неплохая трехкомнатная хата наЛенинградском проспекте, и Нина прописалась к нему. У самой Кузнецовой тожеимелась жилплощадь, причем даже не одна. В ее двухкомнатной квартире прописанатолько ее четырнадцатилетняя дочь, в четырехкомнатной – мать, а сама Нина вродекак бомж. Другой бы мужик разобрался во всем да поинтересовался, почему жена,родственники которой имеют такое количество квадратных метров, хочетпрописаться к нему, но Волгину и в голову не пришло такое. А когда послеразвода Ниночка затеяла размен, было поздно. Судя по всему, аферу она готовиладавно, потому что за год до событий подбила Сережку на обмен. С Ленинградскогопроспекта супруги перебрались на Кутузовский, сменяли шило на мыло, но уже приразводе выяснилось, что квартира у Триумфальной арки юридически считаетсясовместно нажитым имуществом, и никого не касается, что получилась она врезультате обмена личной Сережиной жилплощади.