В обширном кабинете посла имело место некоторое многолюдство– сам посол, разумеется, несколько дипломатов рангом пониже, штатских ивоенных, а также генерал Барадж с небольшой свитой, в числе которойобнаружились оба чертовых близнеца, Хасан с Хусейном. Мазур им дружелюбноулыбнулся, одновременно представив со сладкой яростью, как разметывает этукомпанию по углам отточенными ударами. Показалось ему, или у близнецов в глазахи в самом деле светилась затаенная насмешка? Взгляды у всей троицы определеннопокровительственные – как и следует смотреть на недотепу, чью женушку веселооттягивает тесная компашка…

«Ну, даст бог, сквитаемся, – подумал он почтиспокойно. – Не так, так эдак…»

На кителе Бараджа красовался новехонький орден ТрудовогоКрасного Знамени, а близнецы оказались украшены столь же свеженькими ДружбамиНародов. Отвернувшись от них, Мазур направился к ничем не обозначенному, ноявному и несомненному центру торжества.

Таковым оказался кряжистый мужичок, седовласый икраснолицый, типичный функционер со стажем – как писали в каком-то романе, слицом и голосом праздничного оратора. Он сидел на тяжелом посольском стуле,вольготно развалившись, в расстегнутом пиджаке, с приспущенным узлом галстука,держа в руке полный стакан и, судя по всему, был чрезвычайно доволен жизнью.Рядом помещался еще один, столь же седовласый и представительный, но гораздоболее поджарый и суетливый. С первого взгляда было ясно, кто тут товарищ из ЦК,а кто – звезда партийной журналистики…

Высокий гость с ходу обратил на него благосклонное внимание:

– А это кто? Местный?

Мазур по-прежнему щеголял в местном френче без всяких знаковразличия, так что можно было и ошибиться. Араба он, конечно, напоминал мало, нотоварищ со Старой площади, сразу видно, уже залил тюрьмы по самую ватерлинию…

Бульдог, склонившись над его ухом, со слащавым, дажеумильным выражением проинформировал:

– Капитан-лейтенант Мазур, товарищ Хоменко. Посекретно-спецназовской линии. На переднем крае борьбы…

Товарищ Хоменко взмыл со стула дрессированным медведем,расплескивая вокруг, в том числе и на окружающих, спиртное из вместительногостакана. Окружающие вежливо улыбались. Заключив Мазура в тесные объятия,разливая остатки своей винной порции, товарищ Хоменко возопил:

– Сыночка! Спасибо тебе, родной, что ты тут Родинуохраняешь! Люблю я моряков, сам когда-то был замполитом на крейсере… Ты ужизвини, я тебе ордена не захватил, знал бы раньше, обязательно бы привез…Отличник боевой и политической, а?

– Так точно, – сказал Мазур.

– Знай наших, моряков! Ничего, я попрошу, тебе живенькопредставление нарисуют… Филатыч! – он ловко ухватил Бульдога за лацканбелого кителя с вшитыми адмиральскими лаврами, притянул к себе, так что онитрое едва не стукнулись лбами, наставительно возгласил: – Чтоб завтра женарисовал капитану., ну ты понял? Чего-нибудь такое, соответствующее, Знамя тамили Звездочку… Орел ведь! А ну-ка, живо, давайте нам выпить зарабоче-крестьянский флот! Пей, сыночка, заслужил!

Кто-то проворно сунул Мазуру в руку полный стакан,окружающие таращились нетерпеливо, понукающе – и он, чокнувшись с товарищемХоменко, преспокойно выпил до дна, коли уж принуждали к тому обстоятельства.

– Вот это по-нашему, по-флотски! – рыкнул товарищ Хоменко.Оттащил Мазура в уголок и раскатистым шепотом, слышным по всему кабинету,поинтересовался: – Капитан, а баб тут организовать можно? Чтоб ябливые были,как швейная машинка…

– Осмелюсь доложить, дело нелегкое, – сказал Мазур.

– Эх ты, а еще моряк! У моряка в каждом порту должны бытьсорок семь с половиной баб…

– А половина зачем, Николаич? – громко поинтересовалсяседой партийный журналист.

– А когда под конец стоит только наполовину! Тут-то она,половинка бабы, и сгодится! – рявкнул товарищ Хоменко.

Присутствующие почтительно похохатывали. Товарищ Хоменковисел на Мазуре, не выпуская из тесных объятий и громогласно вспоминал, как былон в свое время замполитом, и была там Ниночка, пробы негде ставить…

Мазуру было неловко и противно – еще и оттого, что всеприсутствующие, люди тоже не маленькие, олицетворявшие тут кто державу, ктоармию, кто флот, вдруг превратились в примитивных подхихикивающих холуев, нацырликах суетились вокруг, опрометью бросаясь за бутылкой по мановению пальцавысокого гостя, заглядывая тому в глаза с барбосъим умилением… Слышал онкое-что краем уха о высоких товарищах, но сам впервые оказался на подобноммероприятии.

– Ты, сыночка, пей, не стесняйся! – грохотал товарищХоменко, щелкая пальцами в сторону посла. – Петрович, чего стоишь? Укапитана стакан пустой! Моряк всухую не может! Как тебя? Кирюша! Пей, Кирюша,не сомневайся, Знамя тебе спроворим, вон ты какой орел! Ты только старика неподводи, давай девок поищем…

Посол приблизился:

– Федор Николаевич, вам пора выезжать… Дорога неблизкая…

– А что, и выедем! – с воодушевлением воскликнултоварищ Хоменко. – Политически правильное мероприятие грех откладывать…Кирюша с нами поедет?

С величайшим терпением, почтительно посол пояснил:

– Конечно. Кирилл Степанович будет командовать поездкой…

Тогда я спокоен! – взмахнул рукой высокий гость. –Значит, вмажем по дороге как следует! И похрену нам басмачи, нас мало, но мы втельняшках! Ага! – у него был вид человека, осененного гениальной идеей. –Только я в этой шкуре не поеду, как-никак прибыл на передний край… Живо мне воттакую форму! – он подергал рукав Мазурова кителя. – И тельняшку подниз! Выполняй на полусогнутых!

…Вопреки опасениям Мазура колонна вышла в путь уже черезполчаса. Эль-бахлакскую военную форму и тельняшку для товарища Хоменкоразыскали с поразительной быстротой – в каковой наряд он тут же облачился прямов кабинете посла, ухая, выкрикивая бодрые лозунги и расшвыривая вокругцивильную одежду (ее почтительно подбирали присутствующие). Потом потребовалавтомат, каковой ему и принесли после короткого замешательства – правда, спустым рожком. И правильно сделали – едва заполучив оружие, товарищ Хоменкопередернул затвор, наставил дуло в потолок и принялся энергично давить на спуск.Не произведя выстрелов, он крайне огорчился, начал требовать боезапаса. Спасатьположение пришлось Мазуру, браво разъяснившему, что в посольстве никакихпатронов нет, зато в машине их навалом. Услышав это, товарищ Хоменко повелелвыехать в путь немедленно, повесил автомат на плечо и парадным шагом двинулся квыходу, отбивая на всю ступню с превеликим грохотом.

Двинулись – товарищ Хоменко со свитой в черном «Зиле» посла,Мазур со своими ребятами, Лейла с двумя подчиненными и майор Ганим сполудюжиной «львов революции» – в трех бронетранспортерах старинного образца,открытых «сто пятьдесят вторых», давно снятых с вооружения в Союзе, но все ещеработавших по таким вот окраинам.