– Как это? А эти?

– Они пока что в драку не лезут… – сказал Мазур.

– Чесануть…

– Я тебе чесану, сопляк долбаный, – сказал Мазур, невыбирая выражений. – Кто здесь командует?

– Вы, товарищ Мазур…

– Вот и сиди смирнехонько. Не слышу?

– Есть…

– То-то.

Лейла стояла рядом с напряженным лицом, азартно закусивгубу. Покосившись на браунинг в ее руке, Мазур поторопился уточнить:

– Тебя это тоже касается. Внимание!

Из одной улочки вышел на площадь человек – и быстройпоходкой направился прямо к зданию, помахивая белым большим платком, довольночистым. Оружия при нем вроде бы не имелось – во всяком случае, на виду оружияон не держал.

Когда до крыльца ему оставалось метров десять, оностановился, широко расставив ноги – абориген в военной форме без знаковразличия, нестарый, невозмутимый. Мазур высунулся в окно, свистнул и состроилвопросительную рожу.

– Кто ваш командир? – крикнул человек.

– Я, – незамедлительно ответил Мазур.

– Советский? – произнес парламентер на том же неплохоманглийском.

– Именно, – сказал Мазур.

– Джараб-паша приглашает вас на беседу. Он клянется честью,что вам не причинят ни малейшего вреда. Джараб-паша с вами не воюет. Он простохочет поговорить. Прошу вас!

Мазур помедлил какое-то время.

– Я бы пошел… – предложил случившийся рядом Лаврик. –По-моему, это больше по моей части…

Стой себе, – сказал Мазур. Кивком подозвал Бульдозера. –Остаешься за старшего. Если что – так вы уж… Как следует.

Он положил автомат на подоконник, примостил рядом вынутый изкобуры пистолет – а вот гранату на всякий пожарный положил во внутреннийкарман, расстегнув китель почти донизу.

– Товарищ капитан-лейтенант… – прошептал рядом бледныйпосол. – Скажите им там, что в случае чего вся мощь Советского государствабудет обращена…

Мазур посмотрел на него, пожал плечами и спокойно сказал:

– А пошел ты…

И вышел на крыльцо в вечерний сумрак. Человек с платкомпосторонился с таким видом, словно они стояли не на огромной площади, а втесном коридоре, где двоим ни за что не разойтись. Мазур строевым шагом прошелмимо него. Парламентер наддал, догнал, зашагал рядом.

В окружающей тишине звук шагов разносился далеко. Люди, ккоторым Мазур все более приближался, стояли неподвижно. Никто в него специальноне целился. На буйную ватагу это никак не походило – скорее уж на спаяннуюжелезной дисциплиной воинскую часть. Едва Мазур приблизился, перед нимрасступились – без всякой спешки, с достоинством хозяев. И никто не пошел заним следом.

– Сюда, прошу вас, – показал провожатый на боковуюулочку.

Мазур сговорчиво свернул. За углом стоял небольшойброневичок с пушкой – английский, времен второй мировой. На борту у него былата же эмблема – Зульфикар на зелено-красном фоне. Точно, Джараб, подумал Мазур.Не позволил бы чертов владетельный герцог использовать свою символику кому нипопадя…

Парламентер распахнул перед ним дверь, и Мазур вошел вбольшую прохладную комнату, ярко освещенную электрическим светом, с крутившимсяпод потолком вентилятором. Прямо перед ним оказалось высокое резное кресло,сущий трон, в котором восседал опиравшийся на высокую саблю человек, а сзадиполукругом стояли еще несколько. Мазур остановился, не доходя, подумав,козырнул – не почтительно, но и не небрежно. Просто вежливо.

Человеку в кресле было лет пятьдесят. Спокойное лицо срезкими чертами, аккуратная борода, пронизанная серебряными нитями. Отглаженныйфренч английского образца, белоснежная рубашка, черный галстук с золотойзаколкой в виде Зульфикара. Руки опираются на саблю дивной красоты, покрытуюразноцветной эмалью, самоцветами, золотыми узорами.

Фельдмаршальская сабля, право слово, даже не генеральская…Точно, Джараб. Мазур видел фотографии у особистов, так что ошибки быть неможет.

Свита за спиной ворона здешних мест выглядела довольнопестро – трое в форме с новехонькими автоматами Калашникова, блондинкаевропейского вида в белых шортах и синей блузке, с глупеньким кукольным личикоммелкой шлюшки. Двое пожилых типов в гражданском, при галстуках и в золотыхочках, толстяк в национальной джаббе, широком белом бурнусе.

– С кем имею честь? – спросил Джараб-паша набезукоризненном английском.

– Капитан-лейтенант Мазур, – сказал Мазур. –Советский военно-морской спецназ. Выполняю задание командования.

– А конкретнее? Так, чтобы это не затрагивало военнуютайну..

Мазур сказал без выражения:

– Сопровождаю советского представителя на открытие школы вЭль-Зурейду.

– Там есть необходимость в школе?

Мазур пожал плечами:

– Если есть город, почему бы не быть и школе?

Логично… – сказал Джараб-паша. – Гранату вы в карманезабыли или специально прихватили?

– У меня такая привычка, – сказал Мазур. – Когдаиду в незнакомое место, всегда гранату с собой беру..

– Не верите моему слову?

– А откуда я знал, что здесь именно вы, а не кто-то,прикрывшийся вашим именем?

– Моим именем уже давно никто не пробуетприкрываться, – сказал Джараб. – Чревато…

– Я здесь недавно и не знаю многих тонкостей, – сказалМазур.

Джараб поиграл густыми бровями. Руки на эфесе драгоценнойсабли лежали спокойно. Он произнес фразу на арабском и тут же вновь перешел наанглийский:

– Я попросил принести кресло уважаемому гостю, а посторонних– удалиться…

Кто-то подошел сзади на цыпочках, чуть стукнув, опустилосьна пол кресло. Мазур сел. Тут же в руках у него оказалась чашечка кофе. Свита,не поворачиваясь к хозяину спиной, начала покидать комнату.

– Внушительно… – сказал Джараб, прикоснувшись губами к краюсвоей чашечки. – Спецназ – это внушительно…

Честно признаться, я не ожидал здесь встретиться ссоветскими…

– Что здесь произошло? – спросил Мазур.

На лице Джараба появилась та усмешка, которую принятоназывать «тонкой»:

– Ничего особенного. Здесь просто установили советскуювласть.

– Как это? – спросил Мазур, чуточку оторопев от такихновостей.

– Очень просто. Когда мои люди сюда вошли, я, как и повсюдув моих землях, велел создать совет из уважаемых горожан. Арабское слово «шура»полностью соответствует тому понятию, что англичане вкладывают в слово «совьет»применительно к Советскому Союзу. Вот и получается, что я установил здесьсоветскую власть…