При проезде по городу товарищ Хоменко особых неудобств непричинял – разве что время от времени высовывался в открытое окно, выкрикиваяполитически грамотные лозунги, отдавая честь постовым на перекрестках, окликаяженщин. То еще позорище, если честно – но Мазур, усевшись так, чтобы его небыло видно из-за борта, стоически терпел, стараясь не встречаться взглядом сосвоими ребятами. Пару раз длинный черный лимузин резко тормозил, явно покоманде высокого гостя, и тот, высунувшись наружу, принимался во всю глоткукликать «Кирюшу» – и всякий раз тем, в посольской машине, удавалось утихомиритьперсону и втянуть ее назад. Потом окно подняли – должно быть, винцо все жепобороло добра молодца, и он улегся почивать.

Следующие часа полтора прошли спокойно во всех смыслах:колонна катила то по асфальтированным дорогам, то по пыльным колеям, и никто еени разу не потревожил огнем, чего, впрочем, и следовало ожидать – местаотносительно спокойные, вплотную примыкающие к территориям Джараба, а уДжараба, как уже говорилось, было одно ценное качество: он не дружил с властью,но и не пакостил, так что приходившие из-за кордона диверсанты обходили егоземли десятой дорогой.

Мазур временами сверялся с картой – но в маршрут невмешивался, полностью положившись на сидевшего в головной «коробке» Ганима,который эти места прекрасно знал.

Лимузин вдруг затормозил, качнувшись на рессорах. Стряхнувоцепенение, Мазур быстренько выпрыгнул, махнул своим, и они посыпались изкузова, оцепляя остановившуюся колонну.

Причина выяснилась тут же: товарищ Хоменко, пошатываясь,выбрался из машины, оперся на заднее крыло и непринужденно принялся справлятьна колесо малую нужду. Посол стоял рядом, на случай, если вдруг зачем-топонадобится. Из переднего бронетранспортера смотрели черноберетники – скаменными физиономиями восточных людей, привыкших, что гостю позволяется все. Мазуруставился себе под ноги, ежась от стыда. Хорошо еще, Лейла не покидала своегоброника – но не слепая же она, и не глухая, в самом-то деле…

В городок, где планировали остановиться на ночлег, въехалина закате, когда зной спал и повсюду протянулись длинные тени. Кривые улочкибыли совершенно безлюдны, Мазур представления не имел, в порядке вещей это, илинаоборот – и по-прежнему равнялся на Ганима, майор стоял, держась за борт,возле спаренного пулемета, не проявляя пока что никаких признаков тревоги.

Улочки стали пошире, дома – побольше и побогаче, впередипоказалась площадь, завершавшаяся зданием официального вида, трехэтажнымкирпичным зданием определенно британской постройки, и над входом лениво повис вбезветрии флаг республики…

А на балконе второго этажа, совсем рядом с флагштоком,смирнехонько висел человек со связанными за спиной руками и головой набок.

Мазур плавным движением взял с металлического сиденьяавтомат. Он ничего еще не понимал толком, но знал одно: это чересчур даже дляреволюционного захолустья, где борьба с контрреволюцией иногда предстает ввовсе уж неприкрытой прямоте. Как-никак присутственное место, по советскиммеркам – то ли горсовет, то ли горком…

Потом он услышал резкую команду Ганима – и черноберетникивысыпали из кузова, укрылись за броней, направив стволы в сторону площади. И,уже не колеблясь, отдал приказ своим ребятам. Они в секунду соскочили с брони,прикрыли лимузин.

Мазур задрал голову. Висельник был в форме, с шевроном«львов революции» на рукаве. Физиономия у него… Ну да что тут говорить, однослово – висельник…

Только теперь он обратил внимание, что флаг над входом –вовсе не эль-бахлакский. Зелено-красный штандарт с золотым, раздвоенным наконце клинком и арабской надписью. «Зульфикар, меч пророка, – пронеслось унего в голове. – Знамя Джараб-паши… Что такое? Война началась, пока мыехали? Хреново…»

Рядом оказалась Лейла с браунингом наголо. Вид у нее был доужаса воинственный.

– Что-то неладно, – тихонько сказала она.

– Ценное наблюдение, – поморщился Мазур. – Паша,Бульдозер! Посмотрите там, осторожненько!

Он кивнул в сторону входа, и оба поименованных, пригибаясь,прикрывая друг друга, кинулись внутрь.

– Ух ты! – рявкнул товарищ Хоменко, выбираясь излимузина с автоматом наперевес. – Определенно, Кирюша, контрреволюция!Счас мы ее разъясним… Р-рота, стройся!

Он благоухал свежайшим алкоголем – очевидно, дреманув чутокв машине, принялся, проснувшись, в темпе наверстывать. У Мазура даже не быловремени сердиться. Он просто сделал шаг вперед и сказал бледному послу:

– Убери этого мудака на хер! Кому сказал, мать твою?

Посол, на котором лица не было, с помощью державшегося ужене так буйно партийного журналиста принялся запихивать высокого гостя в машину,а тот старательно выдирался, выкрикивая команды, грозно потрясая автоматом иявно намереваясь поразить в одиночку всю местную контрреволюцию. Уже не обращаяна него внимания, Мазур подбежал к Ганиму.

Майор, опустив автомат, напряженно смотрел в сторонуплощади. Проследив за его взглядом, Мазур увидел, что на всех трех ведущих кплощади улочках появились вооруженные люди, и их было, пожалуй что, многовато.Всадники и пешие. Двигаясь ничуть не суетливо, спокойно, с видом хозяевположения, они достигли площади и остановились, не делая попыток на нее выйти.Стояли, держа наизготовку автоматы и длинные британские винтовки. Для автоматапока что далековато, а вот чертовы «ли-энфилды», хотя и старомодные, прицельнобьют на пару километров.

– Командир! – сказал сзади Бульдозер. – Внутриполный бардак. Все разбросано, как после махновцев… Но жмуриков нет. Похоже,оттуда попросту драпанули. Пулевых отметин нигде нет, там, внутри, нехлестались…

Пришла пора командовать – не такая уж почетная функция, какможет показаться… Мазур набрал побольше воздуха в грудь и рявкнул:

– Внимание! Отступить в здание в полном порядке! Пулеметприкрывает!

Мимо него протащили внутрь вырывавшегося товарища Хоменко.

– Майор! – крикнул Мазур непререкаемым тоном. – Вздание!

Ганим повиновался. Они заняли позицию на первом этаже,примостили оружие на подоконнике. Мышеловка захлопнулась, поздравил себя Мазурс констатацией этого нехитрого факта. Хрен отсюда прорвешься, располагая стольубогими силами – а на подступах к площади скопилось уже не менее полусотнивооруженных людей, державшихся пока что индифферентно…

Мазур оглянулся в ту сторону, где радист Ганима, присев накорточки, с безнадежным видом кричал что-то в микрофон. Обменявшись с ним паройфраз, Ганим шепнул Мазуру:

– Бесполезно. Сплошные помехи. Глушилка направленногодействия.

– У Джараба что, такие есть?

– У него много чего есть,– сказал Ганим с видом удрученным,но не сломленным. – Будем драться, товарищ Мазур?

– С кем?