– Интересно, – сказал Мазур. – А кто это там виситна балконе?

– Начальник местного отделения Шахро Мухорбаррот, –сразу же ответил Джараб. – Это вовсе не мой произвол. Вы обратиливнимание, что он висит там в одиночестве? Люди собрались на суд и решили, чтоего следует повесить. А прочие функционеры разбежались беспрепятственно, к нимне было таких претензий…

– Интересно, – повторил Мазур. – А какое,собственно…

– У меня было право? – понятливо подхватилДжараб. – Да в точности то самое, каким в свое время руководствовалисьКасем и его друзья. Они увидели несправедливость, пришли и свергли султана. Яувидел несправедливость, пришел и покарал… сам по себе я человек скромный,собственно, не я их карал, я выполнял требования здешних жителей…

– Вот, кстати, о скромности… – сказал Мазур, покосившись вту сторону, где скрылась свита.

– Ах, вот вы о чем… Что поделать, это Восток. Традиции.Человек моего положения просто обязан появляться в сопровождениителохранителей, наложниц, секретарей, советников, казначеев… Это все – даньтрадиции. Давайте вернемся к менее отвлеченным вопросам, поговорим о вас. Вашенеожиданное появление не то чтобы спутало мне карты, но оказалосьнепредвиденным… А впрочем, с вами я не ссорился. Честное слово, я человек неамбициозный – и вовсе не собираюсь вступать в конфликт с целыми странами. Выможете спокойно уехать… только сначала отдайте мне местных. ОчаровательнуюЛейлу в том числе.

– Зачем она вам?

– Не думайте, не в наложницы… Станцует голой при стечениинарода – и может убираться на все четыре стороны.

– Насколько я знаю, от нее этого не дождаться.

– Посмотрим. Любого можно убедить. Нужно только знать, как.

– Что она вам сделала?

Джараб нахмурился:

– Дети должны играть в куклы, а не в человеческие жизни. Всяэта столичная компания – просто дети. И оттого они еще хуже султана. Покойныйсултан, по крайней мере, не тешился игрой в идеалы. Он пытал и убивал не радикаких-то вслух декларируемых идеалов, а по своей гнусной природе средневековогосатрапа. Он был омерзителен, но напрочь лишен идеалов. А эти… Они за два года нацедилистолько крови, сколько султан лил двадцать лет. И конца не видно…

– А вы-то сами какие идеалы защищаете, можно спросить?

Никаких, – ответил Джараб. – Я просто хочу, чтобылюди спокойно занимались своим делом и не обижали друг друга. Именно такойпорядок и устанавливаю на своих землях. Никаких «измов», никаких идей, нидуховных, ни светских. Знаете, у меня были люди от эмигрантов, от двоюродногобрата султана. Сначала я хотел их просто отправить восвояси, но они сталиугрожать, и я велел отрубить им головы. Приходили люди от американцев, звенелипередо мной золотом. Я велел их выпороть и отпустил. Приходили люди аятоллы.Они тоже пугали, и потому лишились голов… У меня один идеал – пусть люди живутспокойно и не обижают друг друга… Вас это не устраивает?

– Я вам не судья, – сказал Мазур. – А что до моеголичного мнения… Вас когда-нибудь обязательно убьют. Люди еще склонны терпетьчужую идеологию и ее распространителей, но вот то, что вы декларируете… Так ужна этом свете заведено – если вы ни с кем, то это все равно что против всех.Вас попытаются убить…

– Я постараюсь выжить… Простите, мы, кажется, отвлеклись.Хорошо. Я у вас не требую всех – в конце концов, те местные солдаты, что с вамиприехали, здешним горожанам ничем не насолили. А вот Лейлу и ее агитаторов вампридется отдать…

– Не выйдет, – сказал Мазур. – Делайте со мной…

– С вами я ничего не могу сделать, – сухо сказалДжараб. – Я дал слово, что отсюда вы уйдете без всякого вреда. Но я недавал обещаний оставить вас в покое потом… У меня здесь человек восемьдесят.

Вашу рацию мы глушим направленными помехами. Вас слишкоммало, чтобы выстоять…

– Пожалуй, – сказал Мазур. – Но мы – спецназ.Прежде чем до нас доберутся, мы ваше воинство отполовиним… Мы это хорошо умеем.Я никоим образом не пытаюсь вас пугать будущими неприятностями – вы их вряд либоитесь, а мне будет уже все равно… Я просто предупреждаю, что, коли уж намнечего терять, мы постараемся показать все, что умеем…

Джараб с любопытством спросил:

– Интересно, а почему вы не пугаете меня вашей гранатой? Вконце концов, охрана может и опоздать… Почему вы не грозите взорвать себявместе со мной, коли уж не боитесь смерти?

– Потому что это будет жуткая глупость, – сказалМазур. – В этом случае ваши люди пойдут на штурм, и кончится опять жерезней… Гораздо предпочтительнее для меня вернуться к своим и умелопокомандовать. А смерть… вы ее все равно не боитесь так же, как и я.

– Вы мне нравитесь.

– Вы мне тоже, – сказал Мазур. – Но это ведьничего не меняет, правда?

– Лейла – ваша женщина?

– С чего вы взяли?

– Бросьте, – сказал Джараб. – Когда зашел разговоро ее участи, у вас характерным образом изменилось лицо…

– Ну хорошо, – сказал Мазур. – Это моя женщина. Япохож на человека, который в подобной ситуации отдаст свою женщину?

– И это, конечно, большая и возвышенная любовь?

– Не иронизируйте, – сказал Мазур. – Такие люди,как мы с вами, вряд ли когда-нибудь будут способны испытывать возвышеннуюлюбовь. Просто она – моя женщина. Остальное договаривайте сами. Додумывайте заменя. Выбор за вами, у меня-то выбора нет…

После короткого молчания Джарабпаша сказал ровным тоном:

– Вы – очень везучий человек. Точнее говоря, время такое –не вполне удачное для меня и как нельзя более подходящее для вас. Мне попросту ещерано обострять отношения с кем бы то ни было. И это вас всех спасло.

– Я понимаю, – сказал Мазур серьезно.

Верю. Когда-нибудь я все равно пойду на столицу, и это будетуже совершенно другая ситуация… Постарайтесь там в это время не оказаться.Собственно, вам вообще не следует здесь быть… Рано или поздно этих, в столице,зарежут – или они сами перережут друг друга ради идеалов, не дожидаясьагрессора. Плохо только, что до этого они успеют пролить еще много крови… А высо своей братской помощью окажетесь меж двух жерновов…

– Посмотрим, – сказал Мазур.

– Попомните мои слова. Сильные люди не должны впутываться вбезнадежные предприятия так, как это делаете вы… Я не буду вас большезадерживать. Сейчас придет человек и проводит вас всех в местную гостиницу, гдевы сможете спокойно переночевать, а утром уехать, куда заблагорассудится. Чтоподелать, если на вашей стороне – время… И вот что. Если она – ваша женщина,постарайтесь ее поберечь. На прошлой неделе ее почтенный отец еще более повысилнаграду тому, кто ее убьет. Я с ним знаком. Этот человек не умеет ни прощать,ни останавливаться на полпути… Да, интересно было с вами поговорить. С такимисоветскими я до сих пор не общался. Вы – деловитый убийца, а это меня в людяхвсегда подкупало.