– С вами все в порядке?

– Да, спасибо, – вздохнула я с облегчением. –Представляете, у ваших соседей дверь открыта. Наверное, ушли на работу и забылизакрыть. Как вы думаете, может быть, прикрыть ее с помощью какой-нибудь тряпки?

– Не стоит труда, у них всегда так, – махнулапухлой ручкой старушка. – Тем более, что воровать там нечего: алкоголики,голь перекатная. Сколько я с этими соседями за тридцать лет намучилась, вы дажене представляете! Хорошо хоть Сережка, отец ихний, помер. Лариска-то пьетпо-тихому, без хулиганства.

– А Роксана? Она тоже пьет? – Если это так, то уменя уже есть опыт общения с выпивающей женщиной. Куплю ей, как ЛюсьенеВитальевне, бутылочку, она и разговорится.

– Нет, – поджала губы соседка, – она еще хуже– наркоманкой заделалась.

Значит, проститутка и наркоманка? Ну и как прикажетевыбивать из нее информацию? Видя мое озадаченное лицо, старушка предложила:

– Может, зайдете, выпьете чайку? Или кофейку?

Наверное, ей было скучно одной и захотелось посплетничать. Аможет быть, не терпелось узнать, кому и зачем понадобилась непутевая Роксана.Как бы то ни было, через пять минут я уже сидела в чистой кухне с чашкой чаю вруках, а Клара Евгеньевна выкладывала мне всю подноготную о своих соседях.

Картина вырисовывалась такая. Давным-давно жила-была семьяБольшовых: жена Лариса и муж Сергей. Лариса трудилась на трикотажной фабрике,Сергей работал электриком в ЖЭКе. Ячейка советского общества обитала вотдельной квартире, выделенной Сергею домоуправлением. Пусть жилплощадь былакрохотная, с двумя проходными комнатами, но по тем временам, когда полстраныютилось по коммуналкам и баракам, и это уже огромное счастье. А в ближайшембудущем семью ждала еще одна радость – рождение ребенка.

Лариса хотела, чтобы у ее младенца было все самое лучшее, и,когда родилась девочка, назвала ее Роксаной. Странный выбор имени для белобрысогосущества со светло-серыми глазами, но у Ларисы была своя логика. Дело в том,что в одном подъезде с Большовыми жила армянская семья Манукян, в которойподрастала дочка Роксана, очаровательное создание с темными вьющимися волосамии огромными карими глазищами. Богатые родители баловали девочку безмерно, шилией пышные платья и покупали золотые сережки. Глядя на эту маленькую красавицу,Лариса страстно желала, чтобы и ее дочурка была такой же богатой и счастливой.И все это, как казалось бедной фабричной работнице, могло дать нужное имя.

Так девочка и стала Роксаной Большовой. Но счастья ей это,увы, не принесло. Отец ее, и раньше баловавшийся «беленькой», всерьезпристрастился к спиртному. Мать боролась с его пагубной привычкой, но потомсама стала выпивать вместе с ним: женщина надеялась, что, принимая на себячасть выпивки, она сможет удержать мужа от окончательного падения. В результатехроническими алкоголиками стали и Лариса, и Сергей. Их обоих выгнали с работы,они перебивались случайными заработками и не гнушались собирать бутылки.

Дети – а к этому времени, кроме старшей, шестнадцатилетней,Роксаны, в семье подрастали сыновья-погодки Саша и Митя – были заброшены.Роксана исчезала куда-то на целые недели, а соседи из жалости подкармливалимладших. Органы социальной опеки отправили Сашу и Митю в интернат, но мальчишкиоттуда сбежали: невозможно поверить, но там было еще хуже, чем с пьющими,окончательно опустившимися родителями.

В прошлом году Сергей умер: 31 декабря упал пьяный в сугроби замерз. Лариса, конечно, продолжает выпивать, но, на радость соседям, вквартире хотя бы прекратились драки. Зато не так давно у Большовых приключиласьновая беда: Роксана подсела на иглу…

* * *

В дверь резко позвонили, и старушка, прервав свой рассказ,пошла открывать. В квартире возник неопрятный ребенок лет тринадцати.

– Баба Клара, дайте попить! – заныл он.

– Ой, а вот как раз Митя к нам заглянул, –засуетилась добрая пенсионерка. – Давай поешь картошечки с тушенкой, яразогрею. Кстати, ты знаешь, где сейчас Роксана? Видишь, к ней по делу пришли.

Митя смерил меня оценивающим взглядом и бросил:

– Могу за сотню сказать, где сеструха.

– Какую еще сотню? – поразилась я находчивостиребенка.

– Рублей, – снисходительно объяснил юный предприниматель.

Пришлось доставать кошелек. Получив купюру, Митямолниеносным жестом спрятал ее за пазуху.

– Улица Кирпичные Выемки, первый дом на нечетнойстороне, девятиэтажка из красного кирпича, последний подъезд, третий этаж,дверь обита желтым дерматином. Звонить пять раз.

– Улица Кирпичные Выемки? – переспросила я. –А где это?

– В районе метро «Улица Академика Янгеля», – также снисходительно объяснил Митя. Наверное, в его глазах я выгляжу какой-торафинированной идиоткой, абсолютно не знающей жизни. Не исключено, что посравнению с этим отроком я таковой и являюсь.

Баба Клара поставила перед мальчишкой тарелку, полнуюдымящейся картошки с тушенкой, и он принялся уплетать угощение за обе щеки.

– В квартире живут наркоманы, и чужих там нелюбят, – промямлил он с набитым ртом. – Да! И имейте в виду, что явам ничего не говорил.

Поразмыслив над его словами, я попросила у Клары Евгеньевныразрешения позвонить. Соваться одной в логово к наркоманам – дело опасное. Когобы взять в сопровождающие? Рука сама собой набрала номер мобильного телефонасоседа Вовки.

Но сосед наотрез отказался приехать, сославшись на съемку.Вот завтра – пожалуйста, а сегодня никак. Мне ничего не оставалось делать, какоставить на время Роксану и продолжить расследование таинственного исчезновенияАртема Нечаева.

Пришло время наведаться домой к Артему. Какая там у менябыла мнемокартинка для его адреса? Ага, я с 5 тортами в руках, а на голове уменя заплетено 25 косичек. Самое сложное в этой мнемотехнике – правильноразложить картинку обратно на составляющие. Помнится, сама я символизирую собойЛюсиновскую улицу, 5 тортов – это, должно быть, номер дома, а 25 косичек,значит, номер квартиры. Ну что ж, туда я и отправлюсь.

Дом номер 5 оказался деревянным бараком. Балконов не было,поэтому из окон всех трех этажей свисало белье, вывешенное после стирки. Вподъезде витал стойкий запах мочи и валидола. Казалось, в развалюхе доживалисвои дни пенсионеры. В таких местах молодые предприниматели вроде АртемаНечаева обычно не селятся. Туда ли я вообще пришла?

Все еще пребывая в сомнениях, я позвонила в квартиру номер25.

Чьи-то тапки прошаркали к двери, несколько секунд меняизучали в дверной глазок, а затем раздался скрипучий голос:

– За Козлюка согласен за пятьдесят, а ежели за Крапивнера,то меньше двух сотен не возьму.