В 20:04 еще ревущий двигатель отвалился от хвоста ракеты Квортермейна и по пламенеющей дуге полетел обратно на Землю. Через пятнадцать секунд Квортермейн выбросил свою спасательную капсулу из разваливающегося корпуса ракеты. Парашют раскрылся, и отважный астронавт стал снижаться к морю.

Одновременно с этим в десятках лабораторий по всей стране сгустки и формы из «Мелоди-микс», сделанные из первой партии «молока», развалились, оставив после себя груды вонючей липкой массы. Каждый следующий день все новые блоки из смеси, достигнув срока в двадцать восемь дней, точно так же разлагались в зловонную жижу.

Прошел месяц, прежде чем дурно пахнущую липкую субстанцию, затопившую стартовые площадки на мысе Канаверал, удалось отчистить уборочным бригадам в респираторах и защитных масках. Трем ведущим производителям пластика в стране потребовалось существенно больше времени, чтобы вернуться в строй, поскольку зловонный поток незавершенных ракетных частей испортил технику и вынудил персонал покинуть производственные площади.

Глыба, которая была ракетой Квортермейна, медленно падала обратно на Землю, распадаясь с каждой минутой, пока не достигла консистенции жидкой каши. В этот момент ее подхватило струей реактивного самолета и протащило на полмира в виде миазматического облака, которое наконец опустилось на землю, накрыв российский город Урмск пеленой мерзкого запаха. Соединенные Штаты какую-либо связь с облаком отрицали.

ЛАС-ВЕГАС, НЕВАДА, 8 мая (АП)

«Сегодня Комиссия по атомной энергии объявила, что она выжала последнюю каплю из операции „Молочница“.

После того как год безуспешных экспериментов не позволил получить от двух самых знаменитых коров в мире ничего, кроме обычного первоклассного молока, КАЭ заявила, что закрывает свою полевую лабораторию на ранчо „Сёркл-Т“.

Доктор Флойд Петерсон, руководивший попытками воспроизвести «молоко» Салли, сказал журналистам, что знаменитая гернзейка и ее соседка по стойлу, Мелоди, больше не дают специфических неидентифицируемых жидкостей, которые так стремительно и ненадолго отправили человека к звездам.

„Какое-то время казалось, что успех уже у нас в руках, – сказал Петерсон. – Однако сейчас мы можем констатировать, что все наши дротики улетели в молоко“.

Тем временем в Вашингтоне председатель КАЭ…»

Госпожа, ходившая под парусами «Души». Кордвейнер Смит[11] (1913–1966)

Galaxy

апрель

Как Айзек пишет ниже, «Госпожа, ходившая под парусами „Души“» – история любви. Человеческая любовь насквозь пронизывает творчество Кордвейнера Смита (он же Пол М. Э. Лайнбарджер), профессора колледжа, сотрудника разведки и писателя-фантаста, о котором мы рассказывали в предыдущих сборниках серии. Для меня The Best Of Cordwainer Smith («Лучшие рассказы Кордвейнера Смита», 1975, под редакцией Дж. Дж. Пирса) – в десятке лучших НФ-книг 1970-х. (М. Г.)

Я из тех, кто считает научную фантастику способом повествования, объемлющим все жанры, и потому чем-то куда большим, чем собственно жанр. Подумайте о самых разных видах литературы: любовные истории, военные истории, детективные истории, приключенческие истории, спортивные истории и так далее, и так далее, и так далее…

Любая такая история может происходить – и обычно происходит – в каком-то конкретном обществе прошлого или настоящего, и тогда говорят, что это «традиционная» литература.

Любая такая история может происходить и в придуманном обществе, и тогда это научная фантастика или фэнтези. Если придуманное общество постижимо в рамках возможного научного прогресса – это научная фантастика, в противном случае это фэнтези. (Итого – три формата повествования.)

«Госпожа, ходившая под парусами „Души“» – история любви, рассказанная в формате научной фантастики. (А. А.)

1

Эта история произошла – как же она произошла? Все узнавали отсылки к Хелен Америке и мистеру Уже-не-седому, но никто не ведал, как именно все случилось. Их имена спаяны с блистающим вневременным ожерельем любовной романтики. Порой их сравнивали с Элоизой и Абеляром, чью историю обнаружили среди книг библиотеки, погребенной встарь в недрах земли. В другие эпохи жизнь Хелен Америки и мистера Уже-не-седого уподобляли странному омерзительно-умилительному роману Вперед-Капитана Тальяно и Леди Долорес О[12].

Из всего этого выделялись две вещи – их любовь и образ огромных парусов, ткань-металлических крыльев, благодаря которым тела людей наконец научились порхать меж звезд.

Упомяните его – и вспомнят о ней. Упомяните ее – и вспомнят о нем. Он – первый из вернувшихся моряков, а она – госпожа, ходившая под парусами «Души».

К счастью, их портреты утеряны. Романтический герой выглядел очень молодо, состарился раньше времени и, когда пришла любовь, сильно болел. А Хелен Америка была уродом, но милым: угрюмая, мрачная, грустная маленькая брюнетка, рожденная под смех человечества. Она не была высокой самоуверенной героиней, какой позднее изображали ее актрисы.

Она была тем не менее замечательной морячкой. В этом сомнений нет. Обладая таким телом и таким разумом, она любила мистера Уже-не-седого с преданностью, которую века не могут ни превзойти, ни забыть. Пусть История соскребет патину с имени и внешности – но даже История может сделать любовь Хелен Америки и мистера Уже-не-седого только ярче.

Оба они – об этом нельзя забывать – были моряками.

2

Маленькая девочка играла с шпильтьером. Форма цыпленка ей наскучила, и она вернула меховой вариант. Когда она вытянула уши до оптимума, шпильтьер выглядел странновато. Сквозняк опрокинул игрозверушку набок, однако шпильтьер добродушно восстановил равновесие и принялся с довольным видом жевать ковер.

Вдруг девочка хлопнула в ладоши и вопросительно воскликнула:

– Мамочка, что такое «моряк»?

– Моряки, золотце, жили в стародавние времена. Смельчаки, они вели корабли к звездам – самые первые корабли, уносившие людей прочь от нашего солнца. И у них были огромные паруса. Не знаю, как это работало, только их каким-то образом надувал свет, а на единственный полет в один конец приходилось тратить четверть жизни. Люди в то время жили всего-то сто шестьдесят лет, золотце, и летали по сорок лет туда и обратно, но теперь моряки нам уже не нужны.

– Конечно, не нужны, – сказала девочка, – мы летаем без них. Ты возила меня на Марс, а еще ты возила меня на Новую Землю, да, мамочка? И мы можем полететь куда угодно хоть сейчас и до вечера будем на месте.

– Это планформи́рование, малышка. А моряки жили задолго до того, как люди научились планформировать. Летать так, как мы, моряки не могли, поэтому и делали огромные-преогромные паруса. Такие большие, что на Земле их не построишь. Моряки разворачивали их на полпути от Земли к Марсу. И знаешь, случилась забавная штука… Слышала ты о том, как замерз мир?

– Нет, мамочка, что это за история?

– Давным-давно один такой парус уплыл прочь, и люди попытались его спасти, ведь строить паруса очень нелегко. Но этот парус был таким большим, что закрыл Землю от Солнца. И солнечного света не стало – все время была ночь. И на Земле стало очень холодно. Работали все атомные электростанции, и воздух стал странно пахнуть. И люди сильно волновались, и через несколько дней парус оттащили в сторону. И снова стало светить солнышко.

– Мамочка, а были тогда девочки-морячки?

Лицо матери