– Милорд? – вытаращила глаза Глэдис. – Лошадь?! Дане родилась еще на свет такая лошадь, чтобы могла сбросить милорда! Под нимсамая норовистая как шелковая ходит. К тому же он нынче путешествовал в карете…и карета тоже не опрокинулась, так что не извольте беспокоиться, мисс!

– Да? – пробормотала Марина, принимая самыйбезразличный вид, на который была способна. – Ну что ж, я очень рада, колитак… – И вдруг новая догадка заставила ее подскочить в постели: – Боже мой!Неужто леди Урсула заболела?!

– Леди Урсула, бедняжка, у нас отродясь здоровой небыла, – с жалостью покачала головой Глэдис. – Однако же никакиедоктора ей уже не помогут: так и будет жить, да тосковать, да маяться по сэруБрайану.

У Марины отлегло от сердца. Тоска по сэру Брайану – этоодно, а вот если отозвались леди Урсуле вчерашние ночные приключения… Надонепременно наведаться к ней днем. Поглядеть, как она там, а может быть,что-нибудь и выведать. Однако кто же заболел?

– Не мистер ли Джаспер… – заикнулась она, однако Глэдис,пряча усмешку, покачала головой:

– Не трудитесь всех перечислять, мисс. Вы б меня сразуспросили, кто болен, я бы сразу ответила: мисс Ричардсон.

– Это еще кто такая?.. А, Джессика!

– Ну да, она. Под утро так дурно ей сделалось, что верховогопришлось посылать за доктором Линксом, в деревню. Говорят, – Глэдистаинственно понизила голос, – он пускал ей кровь. Вот я и хочу на негопоглядеть, когда он будет уезжать.

– Разве ты его никогда не видела? Или он какой-нибудькрасавец?

Глэдис весьма непочтительно фыркнула и махнула на Маринурукой:

– Уж вы скажете!.. – Тут же спохватившись, она прикрыларот ладонью и снова нырнула в книксене: – Простите меня, мисс. Мне матушкавсегда говорила, что язык меня до добра не доведет. Простите, бога ради!

Марина конфузливо дернула плечом, увидав слезы в голубыхиспуганных глазах:

– Забудь об этом. Я не сержусь. Так что там с доктором-то?

– Доктор Линкс – мужчина уже в возрасте. Он джентльмен, сынсквайра [21], но беден, как церковная мышь. Только и живетщедротами наших лордов: и старый господин его жаловал, и сэр Алистер. Правда,мистер Джаспер над ним смеется и называет шарлатаном, однако мисс Джессикаочень даже мистера Линкса привечает: он ведь тоже заядлый цветовод и состоит втом же обществе по разведению нарциссов, что и наша мисс. Они даже иногда ездятвместе в Брайтон, на собрания своего общества. Хотя нет, он, кажется,увлекается гиацинтами…

С ума сойти! Общество по разведению нарциссов! Илигиацинтов! Собрания, на которые съезжаются любители цветов со всей округи!Чудной народ англичане. Нет, конечно, суть здесь вовсе не в нарциссах и не вгиацинтах, подумала Марина. Наверное, у Джессики с этим Линксом роман, апоскольку она стыдится, что завела себе милого друга так скоро после гибелижениха, вот и пользуется приличным предлогом…

Если по своим манерам Глэдис была девица не больно-тоотесанная, то уж в проницательности ей отказать было нельзя.

– Э, нет, мисс! – вдруг воскликнула она, испытующеглянув на Марину. – Это вовсе не то, что вы думаете. Мистер Линкс, может,и не прочь, да мисс Ричардсон его просто не замечает как мужчину.

– Выходит, он урод? – робко предположила Марина и,слава те господи, на сей раз не села в лужу.

– Урод! – с жаром согласилась Глэдис. – Урод,каких мало! – Она скорчила жуткую гримасу, вытаращила глаза, перекосиларот, и Марина подумала, что если этот Линкс и впрямь хотя бы отдаленно схож сГлэдис, какой она предстала сейчас, любая мало-мальски здравомыслящая женщина скриком-воплем ринется прочь, едва его завидевши, тем паче не станет разводить сним нарциссы. – Не то чтобы так уж совсем, конечно, – несколькоохолонулась Глэдис. – Но непригляден и мрачен, как пасмурный день.Разумеется, мисс Джессика на него и не глядит.

Она примолкла, поджав губы, всем своим видом показывая, чтоскорее язык себе отъест, чем примется снова сплетничать о господах. ОднакоМарина глядела на нее с таким живейшим интересом, что Глэдис не смогла одолетьискушения – как ко всем легкомысленным людям, к ней было легко подступиться.

– К тому же он хоть и джентльмен, да что с того? –промолвила она заговорщически. – А мисс Джессика дерево не по себе хочетсрубить. Сама-то она из семьи простых сквайров: ежели бы не покровительствостарого лорда, Ричардсоны жили бы хуже самого захудалого фермера. Она же всехженихов от себя разогнала. Один только сэр Алистер был ей под стать!

– Но ведь сэр Алистер умер, – пожала плечамиМарина. – О чем же тут толковать?

– Умер-то умер… – хитро поглядела на нее Глэдис. – Даведь еще и молодой лорд есть!

– Ох… – не сдержалась, захохотала Марина. – Ох, немогу! Уморила! Ну, Глэдис, твоя матушка права: ты когда-нибудь договоришься!Хочешь сказать, Джессика заглядывается на сэра Десмонда? Глупости. Он ей какмладший брат!

– Ну, вам виднее, мисс, – потупила глаза Глэдис, всемсвоим хорошеньким розовым личиком изображая послушание. – А теперьпозвольте мне уйти, а? Доктор-то вот-вот уедет!

Любопытство просто разрывало ее на части, ноги сами собойтак и несли к двери, однако же и Марина была любопытна, а Глэдис вдобавок такее раззадорила – спасу нет!

– Погоди-ка! – окликнула она, и Глэдис снова едва невсплакнула – на сей раз от нетерпения. – Ну, говори быстро, в чем тамдело, с доктором? Что тебе увидеть надо?

Глэдис завела глаза.

– Да все дело в Хьюго! – выкрикнула она наконец.

Марина вздрогнула при этом имени… Даже чашка накренилась, ичай выплеснулся на одеяло, но она тут же торопливо набросила на него салфетку,пока Глэдис ничего не заметила и мысли ее не приняли другое направление.Непонятно, однако, почему при упоминании о Хьюго ее так и затрясло. Словоподействовало как блудливый взгляд или дерзкое, хоть и случайное прикосновение.В самом звуке этого имени было что-то непристойное… откровенно непристойное!Да, это имя волновало ее. Разговор о Хьюго волновал ее! Но Глэдис ничего недолжна заподозрить.

– Хьюго? – повторила она, со старательным безразличиемподнимая брови. – Конюх? Если не ошибаюсь, он дружок Агнесс?

Краска мгновенно залила лицо Глэдис, глаза ее вспыхнулиненавистью.

– Агнесс? – выдохнула она. – Быть того не может.Неужто он и с ней…