– Да бог с тобой! – махнула рукой Марина, остро пожалевбедняжку, на чьем милом личике проступила прямо-таки лютая ревность. – Япросто так сказала. Откуда мне знать? Мне показалось, Агнесс – девушка… ну,словом, не очень хорошая девушка, да?

Это был беспроигрышный ход утолить свою неприязнь и в то жевремя вмиг увести разговор далеко в сторону.

– Девушка?! – театрально воздела брови Глэдис. –Она такая же девушка, как я – пропавший сэр Брайан! Агнесс сызмальства ко всембыла добра, это известно. Уж и не пойму, за что к ней господаблаговолят! – Поджатые губки давали понять, что Глэдис отлично известнапричина подобного более чем теплого расположения. – Ее вырастили Хоккинсы.Они бездетные, Агнесс им подкинули.

– А кто была ее мать, так и неизвестно? – жадноспросила Марина.

– Неведомо. Уж точно не англичанка: посмотрите только на этичерные глаза! Возможно, цыганка: ведь Агнесс явно знается с нечистой силой.

– Да?! – еще пуще разволновалась Марина. – Откудаты знаешь?

– Ну сами посудите, мисс. Мужчины к ней липнут так, будтоона медом намазана, а ведь там смотреть не на что! – ожесточенновоскликнула Глэдис, и Марина с не меньшим пылом поддакнула:

– Ты права! Совершенно не на что!

Глэдис явно обрадовалась поддержке:

– А возможно, ее мать и еврейкой была: уж слишком онарасчетлива, Агнесс!

– Вот-вот! – воодушевленно закивала Марина. – Неиначе! – Она была так довольна хотя бы воображаемым унижением ненавистнойсмуглянки, что решила поделиться своей радостью и ободряюще похлопала горничнуюпо плечу: – Но ты не печалься, Глэдис! Мужчины охотно берут себе в постельтаких легкомысленных девчонок, как Агнесс, однако в жены предпочитают братьпорядочных девушек.

– Вы так думаете, мисс? – оживилась Глэдис, и лицо еезацвело улыбкой. – Но боюсь, что я ему не пара. Он… Хьюго, такой красивый,такой… такой…

– Ты очень хорошенькая, запомни! – со всем мыслимым инемыслимым великодушием выдавила Марина. Глэдис была окончательно покорена иначала откровенничать с госпожой, как с ближайшей подружкою.

– Я боюсь, что не пара ему, – доверчиво призналаона. – Родители мои – фермеры, однако же Хьюго не однажды уверял, что егодолжность конюха ничего не значит, что на самом деле он благородногопроисхождения: побочный сын знатных родителей. Он был выкраден цыганами, норано или поздно он непременно вернет себе все принадлежащее по праву!

– И ты веришь? – фыркнула Марина. – Да он врет!

– Хорошо бы, коли так, – мечтательно вздохнулаГлэдис. – Тогда у меня была бы надежда… Вот я и хочу поглядеть, когдадоктор будет выходить.

– Батюшки-светы! – воззвала Марина, успевшая начистозабыть, с чего начинался разговор. – Доктор! А что, он знает, кто родителиХьюго, и ты хочешь его об том расспросить?

– Нет! Но… видите ли, мисс… ночью, когда мисс Джессикесделалось дурно, Хьюго начал коня седлать – на деревню ехать, за мистеромЛинксом, – да в деннике невзначай наступил на Макбета. Тот вообще любитспать в конюшне, на сене. Вы видели Макбета? Ну, такой огромный белый кот!

– Видела, – невольно опустила глаза Марина, вспомнив,где впервые встретилась с Макбетом. – Надеюсь, Хьюго, – онапоперхнулась, испытав почти чувственное волнение, произнося это имя, – яговорю, надеюсь, Хьюго… не придавил беднягу?

– Беднягу?! Да этот бедняга сам кого хочешь придавит! –возмущенно вскричала Глэдис. – Не только исцарапал ему лицо, но и щекузубами прокусил, а руку так изранил, что кровь текла ручьем. Словом, задоктором поехал грум, а поскольку у Хьюго рана непрестанно кровоточила, томистер Линкс, после того как побывал у мисс Джессики, пошел перевязывать Хьюго.Вот я и хочу, – доверительно понизила она голос, в который уже разприступая к сути дела, – вот я и хочу поглядеть, не осталось ли на рукахили одежде доктора следов крови Хьюго.

– Да он что, весь с ног до головы забрызган? Небось немясник! Да и помыл он руки, уж наверное, – брезгливо передернуласьМарина. – Однако не пойму я, отчего ж ты такая кровожадная?

– Не кровожадная! – обиделась Глэдис. – Однакоесли Хьюго не врет и он и впрямь из знатного, благородного семейства, то кровьу него какая должна быть? Голубая, вот какая! Вот я и думаю: а ну как угляжу нарукаве, или на сюртуке, или на манишке у доктора голубое пятнышко! Ведь ежелитак, значит, мне до Хьюго далеко, как до луны. А коли кровь у него красная, то,может, и мне когда-нибудь посчастливится.

Марина несколько мгновений тупо глядела на Глэдис, не в силахмолвить слова. Ну… а еще говорят, будто Россия – дикая страна! Вот где дичьдичайшая. Голубая кровь! Боже ты мой!..

– Ну вот! – разочарованно воскликнула меж тем Глэдис,глянув в окно. – Опоздала! Кареты доктора уж и след простыл!

Надо думать, за время этого затянувшегося разговора докторуспел доехать не то что до деревни, а и до самого Лондона!

Глэдис уныло собирала пустые кувшины. Марина, так и непритронувшаяся к завтраку, залпом проглотила остывший чай и с тоской взглянулана ванну: вода небось тоже остыла. Хорошо бы попросить Глэдис принести горячей.Но девушка так удручена, глядит с такой обидой, явно считая русскую гостьювиновницей своей задержки…

– Да ты не печалься, – сказала Марина, желая к нейподольститься и едва сдерживая смех. – Все можно и без доктора узнать. Тынайди предлог сбегать на конюшню да поглядеть на Хьюго.

Глэдис зарделась. Ясно, что она сделает это непременно ибезо всякого предлога!

– И что же, мисс? – взволнованно спросила она.

– Как же ты не понимаешь? У него же лицо поцарапано! Ежеликровь голубая, то и царапины голубые будут!

Марине пришлось закашляться, чтобы не выказать усмешку, нопростушка Глэдис уставилась на нее с самой горячей благодарностью.

– Не знаю, как и благодарить вас, мисс… я хочу сказать,миледи! – жарко выдохнула.

– Ну, это очень просто сделать! – торопливо сказалаМарина. – Принеси еще горячей воды для ванны – вот и сочтемся.

Глэдис подхватила кувшины и прижала их к себе.

– Ну и заболталась же я! – смущенно пробормоталаона. – А про дело и забыла. Вы небось захотите другую горничную, миледи.Ей-богу, даже брауни был бы расторопнее.

Марина так и подскочила на постели.

Брауни! Ну конечно! Брауни и все, что было потом. Онаначисто позабыла, о чем хотела поговорить с Глэдис. Тоже, хороша птушка!